Текст для Подмастерье из Архива
Название: Долговая яма
Автор: Duches
Номер заявки: 8
Персонажи/Пейринг: Хоу Янь/Су Чжэ
Рейтинг: R
Категория: слэш
Жанр: PWP
Размер: ~4100 слов
Краткое содержание: Как так получилось, что долг семьи Линь перед семьей Янь все растет и растет.
Примечания/Предупреждения: Разница в возрасте, неприличные древнекитайские разговоры и можно углядеть даже отдаленный намек на daddy-кинк. Полный ООС героев.
читать дальше— Что до проницательности и умения читать людей, никому не сравниться с хоу Янем. — Господин Су улыбнулся немного застенчиво, но взгляда не отвел. Смотрел, не отрываясь, подмечая каждое движение сиятельного собеседника. — Вы станете большим подспорьем для принца Цзина.
Хоу Янь неторопливо сделал глоток чая, давая себе время обдумать ответ.
— Вы мне льстите. Господин сидит передо мной, а я никак не могу его разгадать. И четверти стражи не прошло, как мы встретились, а вы уже уговорили меня поддержать вашего ставленника и пойти против единоутробной сестры. Может, в вас есть кровь лис-оборотней? Говорят, что они могут заморочить голову даже мудрецам с горы Тяньшань.
Су Чжэ рассмеялся:
— Ах, если бы… Тогда мне не пришлось бы столько хитрить и изворачиваться.
— Подобные заботы только отнимают силы, но никак их не приумножают. Вы себя совсем не щадите, — хоу Янь поставил на стол чашечку из луньцюаньского фарфора. — Похоже, вам нездоровится.
— Напротив, ваше сиятельство, — живо возразил господин Су, — давно я не чувствовал себя так хорошо. Благодарю за заботу о ничтожном.
Истинной почтительности в нем бы не набралось и на мелкую монету. Су Чжэ был загадкой, над которой хоу Янь с удовольствием поразмышлял бы на досуге, только вот он подозревал, что свободного времени у него теперь не будет вовсе. Господин Су обеспечит его хлопотами на много дней вперед.
Но прежде чем рисковать собой и жизнью сына, он должен был выяснить кое-что.
— Хотел вас спросить: господин Су когда-то был домочадцем принца Ци?
В некоторых случаях лучше идти напрямик, не выбирая окольных путей. На прямой вопрос ему должны дать ясный и недвусмысленным ответ.
Но господин Су и тут умудрился ответить вопросом на вопрос, доказав, что не зря встал во главе списка Ланъя:
— Разве быть сторонником седьмого принца можно только по этой причине? Может быть, я поддерживаю его высочество, рассчитывая получить в будущем богатство и славу? — ответил он вопросом на вопрос.
Но хоу Янь был настроен решительно:
— Слова «богатство» и «слава» слишком мелки и не подходят господину.
Он замолчал, давая право ответа собеседнику. Тот вздохнул:
— В свое время я очень хотел, чтобы принц Ци одарил меня вниманием, но увы… Мой возраст и поведение не оставили шанса на близкую дружбу. Память тех дней навсегда в моем сердце, — Су Чжэ прижал ладонь к груди, показывая свою искренность.
Только вот сиятельный хоу не очень ему поверил. Такие люди, как он, и собственные искренние чувства обратят на пользу делу.
— Значит, господин был вхож в дом…
Фраза повисла в воздухе не вопросом, но утверждением.
— Сейчас это уже неважно, — почтительно поклонился ему хитроумный Су Чжэ. — Но поверьте, я сделаю все, чтобы и тень подозрения не коснулась вашей семьи. Вам ничего не будет грозить. И потом... — он помедлил миг, прикусив крепкими зубами губу. Хоу Янь так и прикипел взглядом к его рту. — За мной долг, ваше сиятельство. А я привык долги отдавать. Даже такие давние.
— Долг? — поднял брови в недоумении хоу. — Что-то не припомню.
— За столько лет и проценты нарасти успели, — улыбнулся Су Чжэ. — Сейчас, конечно, не время, но в нужный час я к вам приду и вы сможете истребовать все, что я вам задолжал.
Он бросил на хоу Яня быстрый, жаркий взгляд и тут же потупился. Такой взгляд могла бы бросить красавица, что стоит у ворот парчового домика и заигрывает с прохожими, но не советник, славящийся своей мудростью.
Хотя если припомнить, то Юйцзинь, сопровождавший советника в его поездке из цзянху в столицу, как-то цитировал стихотворение, сложенное одним из бандитов. Как же там было:
«Выделяется среди людей подобно снегу,
Лёгким ароматом проходит излучины, взирая на реку.
Повсюду известно о путях героев Поднебесной,
Но Цзянцзо склонился пред господином Мэй».
Написано, конечно, не по правилам, но с большим чувством.
Сердце пропустило один удар и снова застучало, ускоряясь и разгоняя ток крови. В чреслах потяжелело, и Янь Цюэ подумал, что за его долгую жизнь только один мальчишка вызывал в нем подобные желания.
Желания, которым так и не суждено было осуществиться.
***
Двенадцать лет назад. Постоялый двор где-то между Северной Янь и Великой Лян.
Они сидели на этом постоялом дворе уже три дня. Вода в реке Сицзян поднялась из-за проливных дождей, напрочь снеся столбы паромной переправы, а о том, чтобы перебраться с помощью лодок, и думать было нечего. Во-первых, нельзя же было бросить повозки с ценными дарами от правителя Северной Янь, во-вторых, соваться в кипящую от напора воды реку не решился ни один лодочник.
Пришлось разбивать лагерь на берегу, у постоялого двора «Пьяный сюцай». Говорили, что его владелец — пройдоха Шань — действительно когда-то сдал экзамен на степень сюцая, но, напившись на радостях, упал прямо под ноги уездного начальника, накричал на него да так и заснул, чем развеселил важного человека и всю его свиту. В чиновники, конечно, его не взяли, но в награду за хорошее настроение отсыпали немного серебра, что и позволило ему купить захудалый постоялый двор. На его счастье, через пару лет прямо около «Пьяного сюцая» выстроили паромную переправу, и дело у незадачливого пьяницы пошло на лад.
Хоть постоялый двор и был забит до отказа, но для сиятельного хоу и пары его приближенных мигом освободили самые лучшие комнаты. А вот остальной свите и солдатам, сопровождающим посольство, пришлось устроиться поодаль, установив войлочные шатры.
Начальник отряда, капитан Мэн, дело свое знал, а потому шатры были укрыты плотной промасленной тканью, а над ними взметнулись наскоро сколоченные навесы для защиты от дождя.
Проклятый ливень то затихал ненадолго, то снова разыгрывался не на шутку. Капитан Мэн Чжи оставил на постоялом дворе пятерку солдат для охраны, а сам предпочел уйти в лагерь, переживая за охрану сокровищ. Молодой Линь Шу, сопровождающий посольство в качестве личного помощника хоу Яня, все порывался уйти с ним, но сиятельный хоу, помня о просьбе командующего Линя, его не отпустил.
— Гоняй его там как следует, Янь-гэгэ, — попросил старый друг. — Отправляю с тобой, чтобы немного ума набрался. А то носится по столице, как сайгак, со стрельбища в веселый дом, из веселого дома на стрельбище. Восемнадцатую весну разменял, а дурак дураком.
На самом деле молодой господин Линь дураком не был. Если только немного, но кто по молодости не страдал избытком легкомыслия. Янь Цюэ мог бы напомнить командующему о том, что творили они сами, но не стал. Просто согласился принять Линь Шу под свое крыло и гонял его нещадно с утра до ночи. А где не мог этого сделать сам, там на помощь звался капитан Мэн, который своему подопечному воли не давал.
Сын семьи Линь происхождением не кичился, старших слушал без малейшей тени неудовольствия на лице и был усерден в своих трудах. Хоу Янь не раз ловил себя на мысли, что если его собственный сын будет хоть чуть-чуть походить на Линь Шу, то надо будет вознести благодарность всем богам сразу.
Если бы у него вместо Юйцзиня родилась дочь, то он непременно отдал бы ее замуж за молодого Линя.
Но боги одарили его прекрасным сыном, и не ему испытывать сожаление, что не смог породниться со старым другом хотя бы таким способом.
— Дядюшка, — проныл Линь Шу, проиграв очередную партию в сянци, — как же скучно тут.
Хоу Янь пожал плечами.
— Можешь пойти во двор потренироваться с солдатами. Капитан тебя с удовольствием погоняет.
— Нет уж, — содрогнулся молодой шалопай. — Заставит, как вчера, в цуцзюй играть. Все в грязи, под дождем… Бррррр…
— Так сегодня дождя нет.
— Но грязь-то осталась, — Линь Шу подхватил с доски камень с иероглифом советника и подбросил его вверх. — Почему я все время проигрываю?
— Потому что считаешь на два хода вперед, а нужно на десять, — улыбнулся хоу Янь, — а еще лучше — на дюжину.
— Как в голове столько удержать?
— Ох, мальчишка, — Янь Цюэ покачал головой и сдвинул в сторону камни сянци, — вот скажи мне: кто главный на доске?
Линь Шу уверенно поставил в центр доски «императора».
— Вот.
— Разве? Император может двигаться только в пределах своего дворца, — хоу обвел пальцем квадрат из девяти клеток, — и только на один шаг.
— Тогда советник?
— Тоже ограничен дворцом.
— Министр?
— Два шага, и ни один из них за реку. Пока ты не перебрал всех, скажу сам: на доске нет главной фигуры — в каждый момент любая из них может стать главной. Даже солдат. А ты берешь одну фигуру и вокруг нее строишь свою игру. Надо подстраивать свои планы под меняющуюся обстановку, не упуская из виду конечную цель.
— Хитрите, дядюшка. Вот вы сами какую фигуру считаете главной?
— Ладью, — тут же ответил хоу. — Она владеет дорогами, а значит, владеет доской. Дорога — суть любой политики.
— Так просто?
Хоу Янь рассмеялся.
— Нет, конечно. К каждой цели ведет своя дорога, и редко она бывает прямой. Чаще приходится преодолевать препятствия.
Молодой Линь вскинулся, намереваясь что-то спросить, и Янь Цюэ ощутил, как привычная игла сожаления кольнула сердце. Юноша сейчас был так похож на Юэ-Яо. Тот же четкий рисунок губ, мягкая округлость щек… Боги, даже уши у них были похожи: небольшие, аккуратные, с пухлой мочкой, которую так приятно было бы тронуть губами.
Хоу вздрогнул, отгоняя от себя непрошеные мысли, и вздохнул облегченно, когда в дверь постучали.
— Войдите, — бросил хоу, но в ответ раздался лишь еще один стук.
— Здесь толстые двери, дядюшка, — хмыкнул молодой Линь. — Хозяин постарался, чтобы у почтенных гостей не болела голова от шума в общем зале. Можно заниматься чем угодно — снаружи никто ничего не услышит.
Он поднялся: юный, гибкий, красивый — вылитый огонек, такой же завораживающий и пленительный. Пройдет совсем мало времени, Линь Шу повзрослеет и его красота переродится в нечто иное: время и война выкуют из него идеальный клинок, быстрый, смертоносный и очень опасный. А пока это всего лишь мальчик, пусть и побывавший в нескольких схватках.
Линь Шу открыл дверь и посторонился, пропуская внутрь слугу с подносом и капитана Мэна.
— Ваше сиятельство, — Мэн Чжи отвесил изящный поклон, — пришел вам сказать, что река постепенно успокаивается. Ждем, когда кто-то с того берега протянет веревки для парома. Новые столбы они уже вкопали.
— Вряд ли лодочники решатся на переправу в темноте, — заметил молодой Линь. — День уже клонится к закату.
Мэн Чжи усмехнулся:
— Возможно, и решатся. Я пообещал достойную награду тому, кто пересечет реку первым. И я хотел бы забрать у вас своего ученика.
— Он вам так нужен, капитан?
Хоу совсем не хотелось, чтобы собеседник покинул его.
— Это ненадолго, ваше сиятельство. Линь Шу лучший стрелок из лука, которого я знаю. Один выстрел, и люди на том берегу узнав о награде, будут работать еще усерднее.
— Я согласен. — Неуемный мальчишка натягивал сапоги, стоящие у порога. — Где письмо? Я сам должен его привязать к стреле.
— Погоди, Шу-эр, — Мэн Чжи досадливо поморщился. — Ну куда ты понесся?
Но тот уже выскочил за дверь.
— Идите, капитан, — махнул рукой хоу. — За этим молодым человеком трудно поспеть.
Мэн Чжи поклонился и вышел.
Он вздохнул, наблюдая за тем, как слуга сгружает с подноса многочисленные закуски и чистую воду для чая в глиняном сосуде.
Может быть, зря он ищет отражение былой возлюбленной в молодом Лине? Или нет? Мальчик действительно походил на Юэ-Яо, но была в нем и своя прелесть. Любой бы радовался, заполучив такого младшего брата на ложе. Хотя… Хоу Янь усмехнулся: если брать во внимание характер молодого Линя, то еще неизвестно, кто окажется в подчиненном положении.
Линь Шу вернулся быстро — весь промокший, но довольный.
— Дождь стихает, — пояснил он, стягивая мокрую одежду и оставаясь лишь в тонком исподнем.
— По тебе и не скажешь, — заметил хоу Янь, — садись ближе к жаровне, Шу-эр.
— Правда стихает. — Молодой Линь схватил полотенце и принялся вытирать голову. — Уйди, — прикрикнул он на слугу, пытающегося помочь, но только мешавшегося под руками.
Хоу Янь жестом отправил того за дверь.
— Если ты простынешь, твоя мать сделает из меня подушечку для иголок, — сообщил он.
— Да ладно, дядюшка, — Линь Шу вынырнул на миг из полотенца и коротко хохотнул: — Отец непременно заступится. Ведь вы же его самый близкий друг.
— Старшая принцесса страшна в гневе. В этом они с братом похожи.
Молодой Линь затих под полотенцем.
— А правду говорят, — глухо проговорил он, — что отец обещал вам в жены свою сестру Юэ-Яо? Но его величество, увидев ее, возжелал сам жениться на ней?
Хоу Янь не зря имел славу самого искусного дипломата в Великой Лян и всех окрестных государствах. Недрогнувшей рукой он снял с жаровни чайник и принялся заваривать чай.
— И откуда ты узнал эту правду? — поинтересовался хоу.
— Да так, — неопределенно пробурчал Линь Шу, по-прежнему прячась в полотенце. — А еще говорят, что отец пообещал вам, что его первенец породнится с вашим домом через брак. Но дочерей вам боги не дали…
Хоу осторожно приоткрыл крышечку чайника и вдохнул запах. Нет, пожалуй, пусть настоится еще немного.
— Мне и Юйцзиня хватает, — ответил он, — страшно представить, если бы появилась еще и дочь с таким же характером.
Он намеренно уводил разговор в шутку, но вот Линь Шу с буйволиным упрямством не желал сворачивать с намеченного пути.
— Вот и получается, — он наконец сбросил полотенце и посмотрел на хоу Яня. Жадно и требовательно. — Получается, моя семья должна вам уже дважды.
Янь Цюэ сделал глоток и удовлетворенно покачал головой: прекрасный чай.
— А ты, значит, желаешь оплатить семейные долги?
Линь Шу не отводя глаз, кивнул.
— Такие вопросы решают с главой семейства, а не с мальчишкой, который еще челку носит.
— Глава семейства далеко, а я здесь, — в голосе у Линь Шу зазвучали низкие, медовые ноты. Научился во время странствий по веселым домам. Еще чуть-чуть, и рукавом прикроется и начнет жеманно хихикать.
— Ладно, — хоу поманил его к себе. — Подойди, Шу-эр, поговорим о долгах.
Тот с готовностью приблизился:
— Дядюшка? — сколько всего было в этом слове: и молодое нетерпение, и любопытство, и опаска.
— Ближе-ближе, — рука хоу похлопала по подушке рядом с собой.
Линь Шу скользнул на указанное место и тут же взвыл — сильные пальцы Янь Цюэ сжали ухо и как следует его выкрутили.
— Ай, дядя, — запричитал Шу-эр, но не сделал ни одной попытки вырваться из крепкой хватки. Родители дали ему отменное воспитание, и отпрыск семьи Линь знал, что наказание от старшего следует принимать покорно.
— Долги он желает отдавать! Посмотрите-ка на этого должника, — он шлепнул поганца по крепкому бедру и с изумлением заметил, что тот возбужден. Нательные штаны не скрывали очертаний крепкого яшмового песта. — Ну-ка, говори, чего на самом деле хочешь?
Сноровки Янь Цюэ не потерял — встряхнул зарвавшегося мальчишку как следует. Линь Шу вырвался, но даже и не думал бежать. Наоборот, уткнулся лбом в колени сиятельного хоу и забубнил что-то, согревая шелк халата своим дыханием.
— Не слышу тебя, — хоу Янь постучал пальцем по темечку подопечного.
Тот голову так и не поднял и принялся вовсе уж бесстыдно раздвигать ладонями полы платьев хоу.
— Поганец! — Янь Цюэ сгреб в горсть растрепанную косу и вздернул мальчишку вверх. — Ты что творишь?
Шу-эр облизнулся — точь-в-точь лисица перед кувшином с топленым маслом.
— Я никогда еще не был младшим братом на ложе, дядюшка.
От неожиданности хоу чуть косу из руки не выпустил, но тут же опомнился и сжал покрепче.
— Ну а я-то тут при чем?
— Сыну семьи Линь подчиниться можно лишь тому, кто выше его. Все остальное невместно.
— Сам такую глупость придумал или подсказал кто? — он дернул посильнее, так что голова у Линь Шу запрокинулась и белое горло встало перед глазами. — На ложе старшинства нет, есть только желание.
— А все ж таки младшим братом берут и по возрасту младшего, — Линь Шу сглотнул, и хоу как завороженный уставился на кадык, двигающийся под нежной кожей. — Кого мне взять в наставники? Принцев лучше не трогать, Мэн Чжи кроме своей жены и не смотрит ни на кого. Вот и получается… Дядюшка, я сейчас пополам переломлюсь.
Хоу Янь неохотно ослабил хватку.
Посмотрел на ухмыляющегося мальчишку и как-то вдруг и сразу принял решение.
— Значит, хочешь попробовать?
— Да, — закивал Линь Шу.
— Подчинишься?
— Только вам, дядюшка.
— И сделаешь все, что прикажу?
— Да-да-да.
— Тогда, Шу-эр, получается, что ты долги не выплачиваешь, а наоборот, делаешь новые.
Густой алый румянец расползся по щекам мальчишки.
— Но… — попробовал он возразить, но сиятельный хоу был в переговорах куда опытнее неоперившегося юнца.
— Или так, или никак, Шу-эр, — заявил он непреклонно, скользнул ладонью по телу вниз, туда, где бился сейчас пульс. В ладонь толкнулась горячая плоть, и хоу Янь трудом сдержал нетерпеливый стон.
— Я согласен, — выпалил Линь Шу, — согласен, дядюшка.
В дверь заколотили с силой:
— Ваше сиятельство, ваше сиятельство…. Лодки прибыли с того берега…
***
Сиятельный хоу и сам не мог сказать, когда именно он понял, что советник Су Чжэ и есть сгинувший когда-то в огне и снегах Мэйлин Линь Шу.
Просто однажды посмотрел на белое горло, кадык, дернувшийся вверх и вниз, поворот головы и понял.
— Вот ведь… поганец, — прошептал он, усмехнувшись, в тишине своих покоев. — И здесь вывернулся.
То, что Шу-эр заплатил высокую цену за продление своей жизни, было видно любому. И хоу Янь и не вспомнил бы о старом долге, если бы дерзкий Су Чжэ не совершил невозможное второй раз. Его, еле живого, привезли в столицу после военного похода и долго выхаживали.
Наследный принц сам сидел у постели больного, мешая многочисленным врачевателям, руководил которыми сын старинного друга. Поскольку молодой мастер Архива пошел упрямством и наглостью в своего отца, то у бедняги Линь Шу не осталось другого выбора, как снова выжить.
Но выжить не значит хотеть жить, и однажды в усадьбу хоу Яня прискакал гонец от его высочества наследного принца.
— Боюсь, мы потеряем сяо Шу, — принц Цзинъянь задумчиво крутил в руках чашку с чаем. — Ему даже союз Цзянцзо не интересен. И стать моим советником он отказался, — при этих словах Янь Цюэ с трудом подавил желание закатить глаза. — Говорит, что недостоин.
«Конечно, недостоин, пока жив его императорское величество, — подумал про себя хоу. — Старый паук наверняка наставил условий выше крепостных стен».
— Ваше высочество, я сделаю все, что вы скажете, — поклонился он.
— Поговорите с ним. Пожалуйста. Линь Чэнь говорит, что сяо Шу нужно дело. Но в Цзиньлине сейчас все спокойно.
«Стараниями твоего сяо Шу», — ехидно подумал хоу, но вслух ничего не сказал, только поклонился, принимая приказ.
Советник Су, он же глава Мэй, он же Шу-эр, на первый взгляд выглядел совершенно здоровым. Да и на второй тоже. И даже третий, пристальный, не помог хоу Яню увидеть хоть какие-то признаки приближающегося конца.
— Приветствую сиятельного хоу, — раздался тихий голос, Су Чжэ наклонил голову. — Простите, что не могу воздать вам положенные почести… мое здоровье…
«Как был высокомерным поганцем, так им и остался!»
— Если уж твое здоровье не позволяет даже с места приподняться, то зови меня, как прежде, дядюшкой… — хоу Янь с удобством устроился рядом с Линь Шу. — Какие почести между родней? Можно и по-простому встретить.
— Дядюшка намекает на нравы цзянху?
— Ну что ты, Шу-эр. Кому, как не тебе, знать, что правила общения среди грозных молодцев куда строже, чем во дворце. Не дайте боги ошибиться и не на ту ногу наступить. Сразу можно и головы лишиться.
Су Чжэ ничего не ответил, откинулся на высокое изголовье лежанки и даже глаза прикрыл.
Ну, хочет пострадать, пусть страдает, решил хоу и хлопнул в ладоши, призывая слугу. Распорядился о чае, углядел в куче беспорядочно сваленных около лежанки книг записки о морском путешествии, подтянул к себе и углубился в чтение.
— Мне нечего делать, — спустя долгое время раздался голос Линь Шу. — К Цзинъяню в советники мне нельзя, в Цзянцзо пусть другие заправляют… Вот и получается, что лучше умереть…
— Ты мне должен, Шу-эр, — перебил его хоу.
Ничему жизнь не учит этих мальчишек. Как был высокомерным нахалом, так им и остался. Мнит себя богом, не иначе…
— Должен? — переспросил его Су Чжэ и тут же сам ответил: — Ах, вы о том долге?.
— О том, — подтвердил хоу Янь. — Сам позволил истребовать его в любое время. Вот я и пришел. А мог бы и сам вспомнить о таком деле, а не заставлять почтенного человека приезжать.
— Но, — в глазах Линь Шу плеснула неуверенность, — моя болезнь не позволит…
— Твоя болезнь все позволит, — раздался от двери ехидный голос. Сын хозяина Архива лицом походил на своего отца. — Да ты и не болен вовсе. А в постели валяешься, чтобы долги не платить.
Небольшой яшмовый сосуд, размером в пол-ладони, перекочевал из ладони молодого мастера прямо в руки Янь Цюэ. А мастер Линь тут же и исчез, взметнув полами одежд.
— Я буду суровым кредитором, — предупредил хоу и даже брови нахмурил.
Откинул одеяло, огладил взглядом стройное тело, прикрытое лишь парой тонких халатов, и дернул узел пояса.
Иногда зрелость дарит человеку немощь душевную и телесную, но Янь Цюэ повезло. Его миновали хвори, и тело, закаленное даосскими практиками, было крепким и послушным его воле.
Он накрыл губами теплые губы, которые тут же шевельнулись в ответ, и с восторгом ощутил, что время словно бы повернулось вспять. От того случая на постоялом дворе у него в памяти остался только сорванный наспех поцелуй и щемящее сожаление, что их так не вовремя прервали.
Теперь же хоу собирался довести дело до конца, и не было в мире такой силы, что смогла бы ему помешать.
— Глава! — створка двери отодвинулась, и какой-то краснорожий молодец сунулся было внутрь, но тут же охнул и замолчал. Створку тихонько задвинули, и хоу Янь уверился, что больше их никто не потревожит.
Распахнутые халаты слетели один за одним, обнажая тело. Было в этом что-то совершенно неприличное, но Янь Цюэ опыта на ложе набирался не только в столичных веселых домах, но и в странствии по цзянху, где условностей при соитии тел было куда меньше.
Он предпочитал видеть, а здесь посмотреть было на что — бледная кожа самого благородного оттенка белого, темно-розовые соски, цветом точь-в -точь как цветы сливы мэйхуа, изящные ключицы. К ним он и припал — пометил следами собственных губ, утверждая для самого себя право владения.
Шу-эр только молча вздрагивал в его объятиях, но охотно поддавался, выгибаясь в сильных руках хоу.
Лишь однажды не выдержал, прошептал томно (куда там самой искусной куртизанке):
— Дядюшка…
Совсем как тогда.
И это тихое слово стало фитилем, что, вспыхнув, в мгновение ока разнес все самообладание хоу Яня.
— Поганец! — вот и все, что успел выговорить Янь Цюэ прежде, чем приняться за него всерьез.
— Вы совершенно безжалостны, дядюшка, — спустя какое-то время прошептал Су Чжэ.
Он покорно следовал по пути удовольствия, без всяких условий признав главенство хоу. И даже когда тот, запустив руку в распущенные волосы, перевязанные простой лентой, подтолкнул его вниз, к своему копью — тут же разомкнул губы, принимая тяжелую плоть.
«Искусный флейтист», — кажется, так говорили о главе Цзянцзо. Надо было признать, что ему была подвластна не только игра на бамбуковой флейте. Казалось, Су Чжэ угадывает наперед все желания старшего брата и следует им неукоснительно. Всевозможные уловки и ухищрения разжигали страсть и туманили разум. Другой бы, пожалуй, и не выдержал, но хоу Янь твердо следовал по пути учителя Пэн Цзу и смог устоять, предвкушая большее наслаждение.
— Из того, что человек особенно ценит, ничто не сравнится с сочетанием тел на ложе, — проговорил он, глядя на Су Чжэ.
А тот наслаждался каждым мгновением ласки — то брал глубоко в рот, сглатывал, позволяя ощутить узость горла, то, наоборот, выпускал нефритовое копье изо рта, лишь едва-едва касаясь кончиком языка багрового навершия.
Но игра на флейте, сколь бы умелой она бы ни была, не сможет заменить полноценного сочетания тел.
Хоу Янь щедро оросил пальцы маслом из яшмовой бутылочки и тронул сжатый бутон. Сначала один палец, потом еще один, и еще — и все это не отрывая взгляда от четкой цепочки позвонков на вздрагивающей спине. Черные волосы, в которых, несмотря на перенесенные лишения, не было ни одной серебряной нити, растеклись ручейками по плечам и лопаткам. Бедра подрагивали в нетерпении. По всем признакам Су Чжэ был готов к любовной схватке.
— Готов, племянничек? — растягивая слова, спросил хоу Янь и с радостью увидел, как перетряхнуло несносного поганца крупной дрожью.
Медлить не было никакого резона, так что он приставил напряженное копье ко входу и вошел одним толчком туда, где его давно ждали.
— Я отдал свой долг, дядюшка? — все-таки голос у Су Чжэ был точно расплавленный мед.
— Не надоело? — хоу Янь лежал на боку, опершись на согнутую в локте руку, и лениво обводил пальцем укус на плече.
— Что именно? — Шу-эр открыл один глаз и внимательно на него посмотрел.
— Не мог просто сказать, что решил составить мне компанию? Посольство в Северную Янь — что может быть лучше для тебя? Император очень плох — пока ездим, всякое может случиться. А по возвращении не будет больше никаких препятствий — станешь советником нового государя.
— Ум вашего сиятельства все так же остер. Давно догадались?
— Да почти сразу. Твоя беда, Шу-эр, в том, что ты всех остальных почитаешь противниками, тогда как многие из нас с легкостью пойдут тебе навстречу.
Су Чжэ поморщился, когда палец хоу нажал на самый впечатляющий след.
— Получается, что я вам по-прежнему должен, дядюшка?
— Ты в шаге от долговой ямы, Шу-эр. Тебе придется очень постараться.
Название: Долговая яма
Автор: Duches
Номер заявки: 8
Персонажи/Пейринг: Хоу Янь/Су Чжэ
Рейтинг: R
Категория: слэш
Жанр: PWP
Размер: ~4100 слов
Краткое содержание: Как так получилось, что долг семьи Линь перед семьей Янь все растет и растет.
Примечания/Предупреждения: Разница в возрасте, неприличные древнекитайские разговоры и можно углядеть даже отдаленный намек на daddy-кинк. Полный ООС героев.
читать дальше— Что до проницательности и умения читать людей, никому не сравниться с хоу Янем. — Господин Су улыбнулся немного застенчиво, но взгляда не отвел. Смотрел, не отрываясь, подмечая каждое движение сиятельного собеседника. — Вы станете большим подспорьем для принца Цзина.
Хоу Янь неторопливо сделал глоток чая, давая себе время обдумать ответ.
— Вы мне льстите. Господин сидит передо мной, а я никак не могу его разгадать. И четверти стражи не прошло, как мы встретились, а вы уже уговорили меня поддержать вашего ставленника и пойти против единоутробной сестры. Может, в вас есть кровь лис-оборотней? Говорят, что они могут заморочить голову даже мудрецам с горы Тяньшань.
Су Чжэ рассмеялся:
— Ах, если бы… Тогда мне не пришлось бы столько хитрить и изворачиваться.
— Подобные заботы только отнимают силы, но никак их не приумножают. Вы себя совсем не щадите, — хоу Янь поставил на стол чашечку из луньцюаньского фарфора. — Похоже, вам нездоровится.
— Напротив, ваше сиятельство, — живо возразил господин Су, — давно я не чувствовал себя так хорошо. Благодарю за заботу о ничтожном.
Истинной почтительности в нем бы не набралось и на мелкую монету. Су Чжэ был загадкой, над которой хоу Янь с удовольствием поразмышлял бы на досуге, только вот он подозревал, что свободного времени у него теперь не будет вовсе. Господин Су обеспечит его хлопотами на много дней вперед.
Но прежде чем рисковать собой и жизнью сына, он должен был выяснить кое-что.
— Хотел вас спросить: господин Су когда-то был домочадцем принца Ци?
В некоторых случаях лучше идти напрямик, не выбирая окольных путей. На прямой вопрос ему должны дать ясный и недвусмысленным ответ.
Но господин Су и тут умудрился ответить вопросом на вопрос, доказав, что не зря встал во главе списка Ланъя:
— Разве быть сторонником седьмого принца можно только по этой причине? Может быть, я поддерживаю его высочество, рассчитывая получить в будущем богатство и славу? — ответил он вопросом на вопрос.
Но хоу Янь был настроен решительно:
— Слова «богатство» и «слава» слишком мелки и не подходят господину.
Он замолчал, давая право ответа собеседнику. Тот вздохнул:
— В свое время я очень хотел, чтобы принц Ци одарил меня вниманием, но увы… Мой возраст и поведение не оставили шанса на близкую дружбу. Память тех дней навсегда в моем сердце, — Су Чжэ прижал ладонь к груди, показывая свою искренность.
Только вот сиятельный хоу не очень ему поверил. Такие люди, как он, и собственные искренние чувства обратят на пользу делу.
— Значит, господин был вхож в дом…
Фраза повисла в воздухе не вопросом, но утверждением.
— Сейчас это уже неважно, — почтительно поклонился ему хитроумный Су Чжэ. — Но поверьте, я сделаю все, чтобы и тень подозрения не коснулась вашей семьи. Вам ничего не будет грозить. И потом... — он помедлил миг, прикусив крепкими зубами губу. Хоу Янь так и прикипел взглядом к его рту. — За мной долг, ваше сиятельство. А я привык долги отдавать. Даже такие давние.
— Долг? — поднял брови в недоумении хоу. — Что-то не припомню.
— За столько лет и проценты нарасти успели, — улыбнулся Су Чжэ. — Сейчас, конечно, не время, но в нужный час я к вам приду и вы сможете истребовать все, что я вам задолжал.
Он бросил на хоу Яня быстрый, жаркий взгляд и тут же потупился. Такой взгляд могла бы бросить красавица, что стоит у ворот парчового домика и заигрывает с прохожими, но не советник, славящийся своей мудростью.
Хотя если припомнить, то Юйцзинь, сопровождавший советника в его поездке из цзянху в столицу, как-то цитировал стихотворение, сложенное одним из бандитов. Как же там было:
«Выделяется среди людей подобно снегу,
Лёгким ароматом проходит излучины, взирая на реку.
Повсюду известно о путях героев Поднебесной,
Но Цзянцзо склонился пред господином Мэй».
Написано, конечно, не по правилам, но с большим чувством.
Сердце пропустило один удар и снова застучало, ускоряясь и разгоняя ток крови. В чреслах потяжелело, и Янь Цюэ подумал, что за его долгую жизнь только один мальчишка вызывал в нем подобные желания.
Желания, которым так и не суждено было осуществиться.
***
Двенадцать лет назад. Постоялый двор где-то между Северной Янь и Великой Лян.
Они сидели на этом постоялом дворе уже три дня. Вода в реке Сицзян поднялась из-за проливных дождей, напрочь снеся столбы паромной переправы, а о том, чтобы перебраться с помощью лодок, и думать было нечего. Во-первых, нельзя же было бросить повозки с ценными дарами от правителя Северной Янь, во-вторых, соваться в кипящую от напора воды реку не решился ни один лодочник.
Пришлось разбивать лагерь на берегу, у постоялого двора «Пьяный сюцай». Говорили, что его владелец — пройдоха Шань — действительно когда-то сдал экзамен на степень сюцая, но, напившись на радостях, упал прямо под ноги уездного начальника, накричал на него да так и заснул, чем развеселил важного человека и всю его свиту. В чиновники, конечно, его не взяли, но в награду за хорошее настроение отсыпали немного серебра, что и позволило ему купить захудалый постоялый двор. На его счастье, через пару лет прямо около «Пьяного сюцая» выстроили паромную переправу, и дело у незадачливого пьяницы пошло на лад.
Хоть постоялый двор и был забит до отказа, но для сиятельного хоу и пары его приближенных мигом освободили самые лучшие комнаты. А вот остальной свите и солдатам, сопровождающим посольство, пришлось устроиться поодаль, установив войлочные шатры.
Начальник отряда, капитан Мэн, дело свое знал, а потому шатры были укрыты плотной промасленной тканью, а над ними взметнулись наскоро сколоченные навесы для защиты от дождя.
Проклятый ливень то затихал ненадолго, то снова разыгрывался не на шутку. Капитан Мэн Чжи оставил на постоялом дворе пятерку солдат для охраны, а сам предпочел уйти в лагерь, переживая за охрану сокровищ. Молодой Линь Шу, сопровождающий посольство в качестве личного помощника хоу Яня, все порывался уйти с ним, но сиятельный хоу, помня о просьбе командующего Линя, его не отпустил.
— Гоняй его там как следует, Янь-гэгэ, — попросил старый друг. — Отправляю с тобой, чтобы немного ума набрался. А то носится по столице, как сайгак, со стрельбища в веселый дом, из веселого дома на стрельбище. Восемнадцатую весну разменял, а дурак дураком.
На самом деле молодой господин Линь дураком не был. Если только немного, но кто по молодости не страдал избытком легкомыслия. Янь Цюэ мог бы напомнить командующему о том, что творили они сами, но не стал. Просто согласился принять Линь Шу под свое крыло и гонял его нещадно с утра до ночи. А где не мог этого сделать сам, там на помощь звался капитан Мэн, который своему подопечному воли не давал.
Сын семьи Линь происхождением не кичился, старших слушал без малейшей тени неудовольствия на лице и был усерден в своих трудах. Хоу Янь не раз ловил себя на мысли, что если его собственный сын будет хоть чуть-чуть походить на Линь Шу, то надо будет вознести благодарность всем богам сразу.
Если бы у него вместо Юйцзиня родилась дочь, то он непременно отдал бы ее замуж за молодого Линя.
Но боги одарили его прекрасным сыном, и не ему испытывать сожаление, что не смог породниться со старым другом хотя бы таким способом.
— Дядюшка, — проныл Линь Шу, проиграв очередную партию в сянци, — как же скучно тут.
Хоу Янь пожал плечами.
— Можешь пойти во двор потренироваться с солдатами. Капитан тебя с удовольствием погоняет.
— Нет уж, — содрогнулся молодой шалопай. — Заставит, как вчера, в цуцзюй играть. Все в грязи, под дождем… Бррррр…
— Так сегодня дождя нет.
— Но грязь-то осталась, — Линь Шу подхватил с доски камень с иероглифом советника и подбросил его вверх. — Почему я все время проигрываю?
— Потому что считаешь на два хода вперед, а нужно на десять, — улыбнулся хоу Янь, — а еще лучше — на дюжину.
— Как в голове столько удержать?
— Ох, мальчишка, — Янь Цюэ покачал головой и сдвинул в сторону камни сянци, — вот скажи мне: кто главный на доске?
Линь Шу уверенно поставил в центр доски «императора».
— Вот.
— Разве? Император может двигаться только в пределах своего дворца, — хоу обвел пальцем квадрат из девяти клеток, — и только на один шаг.
— Тогда советник?
— Тоже ограничен дворцом.
— Министр?
— Два шага, и ни один из них за реку. Пока ты не перебрал всех, скажу сам: на доске нет главной фигуры — в каждый момент любая из них может стать главной. Даже солдат. А ты берешь одну фигуру и вокруг нее строишь свою игру. Надо подстраивать свои планы под меняющуюся обстановку, не упуская из виду конечную цель.
— Хитрите, дядюшка. Вот вы сами какую фигуру считаете главной?
— Ладью, — тут же ответил хоу. — Она владеет дорогами, а значит, владеет доской. Дорога — суть любой политики.
— Так просто?
Хоу Янь рассмеялся.
— Нет, конечно. К каждой цели ведет своя дорога, и редко она бывает прямой. Чаще приходится преодолевать препятствия.
Молодой Линь вскинулся, намереваясь что-то спросить, и Янь Цюэ ощутил, как привычная игла сожаления кольнула сердце. Юноша сейчас был так похож на Юэ-Яо. Тот же четкий рисунок губ, мягкая округлость щек… Боги, даже уши у них были похожи: небольшие, аккуратные, с пухлой мочкой, которую так приятно было бы тронуть губами.
Хоу вздрогнул, отгоняя от себя непрошеные мысли, и вздохнул облегченно, когда в дверь постучали.
— Войдите, — бросил хоу, но в ответ раздался лишь еще один стук.
— Здесь толстые двери, дядюшка, — хмыкнул молодой Линь. — Хозяин постарался, чтобы у почтенных гостей не болела голова от шума в общем зале. Можно заниматься чем угодно — снаружи никто ничего не услышит.
Он поднялся: юный, гибкий, красивый — вылитый огонек, такой же завораживающий и пленительный. Пройдет совсем мало времени, Линь Шу повзрослеет и его красота переродится в нечто иное: время и война выкуют из него идеальный клинок, быстрый, смертоносный и очень опасный. А пока это всего лишь мальчик, пусть и побывавший в нескольких схватках.
Линь Шу открыл дверь и посторонился, пропуская внутрь слугу с подносом и капитана Мэна.
— Ваше сиятельство, — Мэн Чжи отвесил изящный поклон, — пришел вам сказать, что река постепенно успокаивается. Ждем, когда кто-то с того берега протянет веревки для парома. Новые столбы они уже вкопали.
— Вряд ли лодочники решатся на переправу в темноте, — заметил молодой Линь. — День уже клонится к закату.
Мэн Чжи усмехнулся:
— Возможно, и решатся. Я пообещал достойную награду тому, кто пересечет реку первым. И я хотел бы забрать у вас своего ученика.
— Он вам так нужен, капитан?
Хоу совсем не хотелось, чтобы собеседник покинул его.
— Это ненадолго, ваше сиятельство. Линь Шу лучший стрелок из лука, которого я знаю. Один выстрел, и люди на том берегу узнав о награде, будут работать еще усерднее.
— Я согласен. — Неуемный мальчишка натягивал сапоги, стоящие у порога. — Где письмо? Я сам должен его привязать к стреле.
— Погоди, Шу-эр, — Мэн Чжи досадливо поморщился. — Ну куда ты понесся?
Но тот уже выскочил за дверь.
— Идите, капитан, — махнул рукой хоу. — За этим молодым человеком трудно поспеть.
Мэн Чжи поклонился и вышел.
Он вздохнул, наблюдая за тем, как слуга сгружает с подноса многочисленные закуски и чистую воду для чая в глиняном сосуде.
Может быть, зря он ищет отражение былой возлюбленной в молодом Лине? Или нет? Мальчик действительно походил на Юэ-Яо, но была в нем и своя прелесть. Любой бы радовался, заполучив такого младшего брата на ложе. Хотя… Хоу Янь усмехнулся: если брать во внимание характер молодого Линя, то еще неизвестно, кто окажется в подчиненном положении.
Линь Шу вернулся быстро — весь промокший, но довольный.
— Дождь стихает, — пояснил он, стягивая мокрую одежду и оставаясь лишь в тонком исподнем.
— По тебе и не скажешь, — заметил хоу Янь, — садись ближе к жаровне, Шу-эр.
— Правда стихает. — Молодой Линь схватил полотенце и принялся вытирать голову. — Уйди, — прикрикнул он на слугу, пытающегося помочь, но только мешавшегося под руками.
Хоу Янь жестом отправил того за дверь.
— Если ты простынешь, твоя мать сделает из меня подушечку для иголок, — сообщил он.
— Да ладно, дядюшка, — Линь Шу вынырнул на миг из полотенца и коротко хохотнул: — Отец непременно заступится. Ведь вы же его самый близкий друг.
— Старшая принцесса страшна в гневе. В этом они с братом похожи.
Молодой Линь затих под полотенцем.
— А правду говорят, — глухо проговорил он, — что отец обещал вам в жены свою сестру Юэ-Яо? Но его величество, увидев ее, возжелал сам жениться на ней?
Хоу Янь не зря имел славу самого искусного дипломата в Великой Лян и всех окрестных государствах. Недрогнувшей рукой он снял с жаровни чайник и принялся заваривать чай.
— И откуда ты узнал эту правду? — поинтересовался хоу.
— Да так, — неопределенно пробурчал Линь Шу, по-прежнему прячась в полотенце. — А еще говорят, что отец пообещал вам, что его первенец породнится с вашим домом через брак. Но дочерей вам боги не дали…
Хоу осторожно приоткрыл крышечку чайника и вдохнул запах. Нет, пожалуй, пусть настоится еще немного.
— Мне и Юйцзиня хватает, — ответил он, — страшно представить, если бы появилась еще и дочь с таким же характером.
Он намеренно уводил разговор в шутку, но вот Линь Шу с буйволиным упрямством не желал сворачивать с намеченного пути.
— Вот и получается, — он наконец сбросил полотенце и посмотрел на хоу Яня. Жадно и требовательно. — Получается, моя семья должна вам уже дважды.
Янь Цюэ сделал глоток и удовлетворенно покачал головой: прекрасный чай.
— А ты, значит, желаешь оплатить семейные долги?
Линь Шу не отводя глаз, кивнул.
— Такие вопросы решают с главой семейства, а не с мальчишкой, который еще челку носит.
— Глава семейства далеко, а я здесь, — в голосе у Линь Шу зазвучали низкие, медовые ноты. Научился во время странствий по веселым домам. Еще чуть-чуть, и рукавом прикроется и начнет жеманно хихикать.
— Ладно, — хоу поманил его к себе. — Подойди, Шу-эр, поговорим о долгах.
Тот с готовностью приблизился:
— Дядюшка? — сколько всего было в этом слове: и молодое нетерпение, и любопытство, и опаска.
— Ближе-ближе, — рука хоу похлопала по подушке рядом с собой.
Линь Шу скользнул на указанное место и тут же взвыл — сильные пальцы Янь Цюэ сжали ухо и как следует его выкрутили.
— Ай, дядя, — запричитал Шу-эр, но не сделал ни одной попытки вырваться из крепкой хватки. Родители дали ему отменное воспитание, и отпрыск семьи Линь знал, что наказание от старшего следует принимать покорно.
— Долги он желает отдавать! Посмотрите-ка на этого должника, — он шлепнул поганца по крепкому бедру и с изумлением заметил, что тот возбужден. Нательные штаны не скрывали очертаний крепкого яшмового песта. — Ну-ка, говори, чего на самом деле хочешь?
Сноровки Янь Цюэ не потерял — встряхнул зарвавшегося мальчишку как следует. Линь Шу вырвался, но даже и не думал бежать. Наоборот, уткнулся лбом в колени сиятельного хоу и забубнил что-то, согревая шелк халата своим дыханием.
— Не слышу тебя, — хоу Янь постучал пальцем по темечку подопечного.
Тот голову так и не поднял и принялся вовсе уж бесстыдно раздвигать ладонями полы платьев хоу.
— Поганец! — Янь Цюэ сгреб в горсть растрепанную косу и вздернул мальчишку вверх. — Ты что творишь?
Шу-эр облизнулся — точь-в-точь лисица перед кувшином с топленым маслом.
— Я никогда еще не был младшим братом на ложе, дядюшка.
От неожиданности хоу чуть косу из руки не выпустил, но тут же опомнился и сжал покрепче.
— Ну а я-то тут при чем?
— Сыну семьи Линь подчиниться можно лишь тому, кто выше его. Все остальное невместно.
— Сам такую глупость придумал или подсказал кто? — он дернул посильнее, так что голова у Линь Шу запрокинулась и белое горло встало перед глазами. — На ложе старшинства нет, есть только желание.
— А все ж таки младшим братом берут и по возрасту младшего, — Линь Шу сглотнул, и хоу как завороженный уставился на кадык, двигающийся под нежной кожей. — Кого мне взять в наставники? Принцев лучше не трогать, Мэн Чжи кроме своей жены и не смотрит ни на кого. Вот и получается… Дядюшка, я сейчас пополам переломлюсь.
Хоу Янь неохотно ослабил хватку.
Посмотрел на ухмыляющегося мальчишку и как-то вдруг и сразу принял решение.
— Значит, хочешь попробовать?
— Да, — закивал Линь Шу.
— Подчинишься?
— Только вам, дядюшка.
— И сделаешь все, что прикажу?
— Да-да-да.
— Тогда, Шу-эр, получается, что ты долги не выплачиваешь, а наоборот, делаешь новые.
Густой алый румянец расползся по щекам мальчишки.
— Но… — попробовал он возразить, но сиятельный хоу был в переговорах куда опытнее неоперившегося юнца.
— Или так, или никак, Шу-эр, — заявил он непреклонно, скользнул ладонью по телу вниз, туда, где бился сейчас пульс. В ладонь толкнулась горячая плоть, и хоу Янь трудом сдержал нетерпеливый стон.
— Я согласен, — выпалил Линь Шу, — согласен, дядюшка.
В дверь заколотили с силой:
— Ваше сиятельство, ваше сиятельство…. Лодки прибыли с того берега…
***
Сиятельный хоу и сам не мог сказать, когда именно он понял, что советник Су Чжэ и есть сгинувший когда-то в огне и снегах Мэйлин Линь Шу.
Просто однажды посмотрел на белое горло, кадык, дернувшийся вверх и вниз, поворот головы и понял.
— Вот ведь… поганец, — прошептал он, усмехнувшись, в тишине своих покоев. — И здесь вывернулся.
То, что Шу-эр заплатил высокую цену за продление своей жизни, было видно любому. И хоу Янь и не вспомнил бы о старом долге, если бы дерзкий Су Чжэ не совершил невозможное второй раз. Его, еле живого, привезли в столицу после военного похода и долго выхаживали.
Наследный принц сам сидел у постели больного, мешая многочисленным врачевателям, руководил которыми сын старинного друга. Поскольку молодой мастер Архива пошел упрямством и наглостью в своего отца, то у бедняги Линь Шу не осталось другого выбора, как снова выжить.
Но выжить не значит хотеть жить, и однажды в усадьбу хоу Яня прискакал гонец от его высочества наследного принца.
— Боюсь, мы потеряем сяо Шу, — принц Цзинъянь задумчиво крутил в руках чашку с чаем. — Ему даже союз Цзянцзо не интересен. И стать моим советником он отказался, — при этих словах Янь Цюэ с трудом подавил желание закатить глаза. — Говорит, что недостоин.
«Конечно, недостоин, пока жив его императорское величество, — подумал про себя хоу. — Старый паук наверняка наставил условий выше крепостных стен».
— Ваше высочество, я сделаю все, что вы скажете, — поклонился он.
— Поговорите с ним. Пожалуйста. Линь Чэнь говорит, что сяо Шу нужно дело. Но в Цзиньлине сейчас все спокойно.
«Стараниями твоего сяо Шу», — ехидно подумал хоу, но вслух ничего не сказал, только поклонился, принимая приказ.
Советник Су, он же глава Мэй, он же Шу-эр, на первый взгляд выглядел совершенно здоровым. Да и на второй тоже. И даже третий, пристальный, не помог хоу Яню увидеть хоть какие-то признаки приближающегося конца.
— Приветствую сиятельного хоу, — раздался тихий голос, Су Чжэ наклонил голову. — Простите, что не могу воздать вам положенные почести… мое здоровье…
«Как был высокомерным поганцем, так им и остался!»
— Если уж твое здоровье не позволяет даже с места приподняться, то зови меня, как прежде, дядюшкой… — хоу Янь с удобством устроился рядом с Линь Шу. — Какие почести между родней? Можно и по-простому встретить.
— Дядюшка намекает на нравы цзянху?
— Ну что ты, Шу-эр. Кому, как не тебе, знать, что правила общения среди грозных молодцев куда строже, чем во дворце. Не дайте боги ошибиться и не на ту ногу наступить. Сразу можно и головы лишиться.
Су Чжэ ничего не ответил, откинулся на высокое изголовье лежанки и даже глаза прикрыл.
Ну, хочет пострадать, пусть страдает, решил хоу и хлопнул в ладоши, призывая слугу. Распорядился о чае, углядел в куче беспорядочно сваленных около лежанки книг записки о морском путешествии, подтянул к себе и углубился в чтение.
— Мне нечего делать, — спустя долгое время раздался голос Линь Шу. — К Цзинъяню в советники мне нельзя, в Цзянцзо пусть другие заправляют… Вот и получается, что лучше умереть…
— Ты мне должен, Шу-эр, — перебил его хоу.
Ничему жизнь не учит этих мальчишек. Как был высокомерным нахалом, так им и остался. Мнит себя богом, не иначе…
— Должен? — переспросил его Су Чжэ и тут же сам ответил: — Ах, вы о том долге?.
— О том, — подтвердил хоу Янь. — Сам позволил истребовать его в любое время. Вот я и пришел. А мог бы и сам вспомнить о таком деле, а не заставлять почтенного человека приезжать.
— Но, — в глазах Линь Шу плеснула неуверенность, — моя болезнь не позволит…
— Твоя болезнь все позволит, — раздался от двери ехидный голос. Сын хозяина Архива лицом походил на своего отца. — Да ты и не болен вовсе. А в постели валяешься, чтобы долги не платить.
Небольшой яшмовый сосуд, размером в пол-ладони, перекочевал из ладони молодого мастера прямо в руки Янь Цюэ. А мастер Линь тут же и исчез, взметнув полами одежд.
— Я буду суровым кредитором, — предупредил хоу и даже брови нахмурил.
Откинул одеяло, огладил взглядом стройное тело, прикрытое лишь парой тонких халатов, и дернул узел пояса.
Иногда зрелость дарит человеку немощь душевную и телесную, но Янь Цюэ повезло. Его миновали хвори, и тело, закаленное даосскими практиками, было крепким и послушным его воле.
Он накрыл губами теплые губы, которые тут же шевельнулись в ответ, и с восторгом ощутил, что время словно бы повернулось вспять. От того случая на постоялом дворе у него в памяти остался только сорванный наспех поцелуй и щемящее сожаление, что их так не вовремя прервали.
Теперь же хоу собирался довести дело до конца, и не было в мире такой силы, что смогла бы ему помешать.
— Глава! — створка двери отодвинулась, и какой-то краснорожий молодец сунулся было внутрь, но тут же охнул и замолчал. Створку тихонько задвинули, и хоу Янь уверился, что больше их никто не потревожит.
Распахнутые халаты слетели один за одним, обнажая тело. Было в этом что-то совершенно неприличное, но Янь Цюэ опыта на ложе набирался не только в столичных веселых домах, но и в странствии по цзянху, где условностей при соитии тел было куда меньше.
Он предпочитал видеть, а здесь посмотреть было на что — бледная кожа самого благородного оттенка белого, темно-розовые соски, цветом точь-в -точь как цветы сливы мэйхуа, изящные ключицы. К ним он и припал — пометил следами собственных губ, утверждая для самого себя право владения.
Шу-эр только молча вздрагивал в его объятиях, но охотно поддавался, выгибаясь в сильных руках хоу.
Лишь однажды не выдержал, прошептал томно (куда там самой искусной куртизанке):
— Дядюшка…
Совсем как тогда.
И это тихое слово стало фитилем, что, вспыхнув, в мгновение ока разнес все самообладание хоу Яня.
— Поганец! — вот и все, что успел выговорить Янь Цюэ прежде, чем приняться за него всерьез.
— Вы совершенно безжалостны, дядюшка, — спустя какое-то время прошептал Су Чжэ.
Он покорно следовал по пути удовольствия, без всяких условий признав главенство хоу. И даже когда тот, запустив руку в распущенные волосы, перевязанные простой лентой, подтолкнул его вниз, к своему копью — тут же разомкнул губы, принимая тяжелую плоть.
«Искусный флейтист», — кажется, так говорили о главе Цзянцзо. Надо было признать, что ему была подвластна не только игра на бамбуковой флейте. Казалось, Су Чжэ угадывает наперед все желания старшего брата и следует им неукоснительно. Всевозможные уловки и ухищрения разжигали страсть и туманили разум. Другой бы, пожалуй, и не выдержал, но хоу Янь твердо следовал по пути учителя Пэн Цзу и смог устоять, предвкушая большее наслаждение.
— Из того, что человек особенно ценит, ничто не сравнится с сочетанием тел на ложе, — проговорил он, глядя на Су Чжэ.
А тот наслаждался каждым мгновением ласки — то брал глубоко в рот, сглатывал, позволяя ощутить узость горла, то, наоборот, выпускал нефритовое копье изо рта, лишь едва-едва касаясь кончиком языка багрового навершия.
Но игра на флейте, сколь бы умелой она бы ни была, не сможет заменить полноценного сочетания тел.
Хоу Янь щедро оросил пальцы маслом из яшмовой бутылочки и тронул сжатый бутон. Сначала один палец, потом еще один, и еще — и все это не отрывая взгляда от четкой цепочки позвонков на вздрагивающей спине. Черные волосы, в которых, несмотря на перенесенные лишения, не было ни одной серебряной нити, растеклись ручейками по плечам и лопаткам. Бедра подрагивали в нетерпении. По всем признакам Су Чжэ был готов к любовной схватке.
— Готов, племянничек? — растягивая слова, спросил хоу Янь и с радостью увидел, как перетряхнуло несносного поганца крупной дрожью.
Медлить не было никакого резона, так что он приставил напряженное копье ко входу и вошел одним толчком туда, где его давно ждали.
— Я отдал свой долг, дядюшка? — все-таки голос у Су Чжэ был точно расплавленный мед.
— Не надоело? — хоу Янь лежал на боку, опершись на согнутую в локте руку, и лениво обводил пальцем укус на плече.
— Что именно? — Шу-эр открыл один глаз и внимательно на него посмотрел.
— Не мог просто сказать, что решил составить мне компанию? Посольство в Северную Янь — что может быть лучше для тебя? Император очень плох — пока ездим, всякое может случиться. А по возвращении не будет больше никаких препятствий — станешь советником нового государя.
— Ум вашего сиятельства все так же остер. Давно догадались?
— Да почти сразу. Твоя беда, Шу-эр, в том, что ты всех остальных почитаешь противниками, тогда как многие из нас с легкостью пойдут тебе навстречу.
Су Чжэ поморщился, когда палец хоу нажал на самый впечатляющий след.
— Получается, что я вам по-прежнему должен, дядюшка?
— Ты в шаге от долговой ямы, Шу-эр. Тебе придется очень постараться.
@темы: слэш, фик, Янь Цюэ, Мэй Чансу, Список Архива Ланъя-1, реверс-фест
