Подарок всем в честь праздников

[langya-challenge]

Название: Пять раз, когда Цзинъянь узнавал о себе нечто новое, и один раз, когда он думал совершенно о другом

Авторы: Aerdin, МИ-2
Пейринг: ОМП/Цзинъянь, плюс еще один
Жанр: легкий юмор, легкий крэк, легкий ангст, легкие извращения, легкий харт-комфорт и фиксит, легкое все, потому что вообще сказка!
Рейтинг: высокий; все кинки в гости к нам; кто больше насчитает - тому приз
Размер: кингсайз на 20,5 тысяч слов
Саммари: иногда предпочтения в весенних радостях заводят намного дальше, чем просто необременительное приключение
Посвящение: всем гостям и участникам Сикрет Санта - 2019. С Наступающим!


~1~
В первый раз все вышло случайно. Цзинъяню действительно не стоило лезть на разбитый пиратский корабль или, хотя бы, нужно было отправить туда солдат на разведку. Но, постойте, из трюма же посланный отряд вынес все уцелевшие сундуки, и командир доложился, что на судне не обнаружено ничего живого: даже крыс - и тех не нашлось. Корабль налетел днищем на рифы, распоров себе брюхо, точно ножом, и теперь лежал на скалах, накренившись и покачиваясь под ударами волн. А вот вопрос, что стало с его командой, не прояснился даже после осмотра. Лодками пираты почему-то не воспользовались.
Цзинъяню бы обо всем догадаться в этот самый момент, но нет же! Он, как последний дурак, решил осмотреть судно сам.
Ну и попался, как карп на удочку.
А, спустившись в разбитый и полный воды трюм, даже не сразу заметил большое осьминожье щупальце, аккуратно обвившее ногу. И только попытавшись шагнуть, чуть не упал.
Сначала он не сообразил даже испугаться: выругался досадливо и попытался шугануть обнаглевшую тварюшку ударом второго сапога. Корабль налетел на рифы совсем недавно, а в нем уже завелась эта дрянь.
Щупальце и не подумало разжаться, и Цзинъянь, зло сплюнув, потянул из голенища кинжал: меч он на корабль просто не потащил, не хватало еще зацепиться им за стены. Словно поняв, что он держит в руках, щупальце сильно дернуло его за ногу, роняя в воду, и вот тут его накрыло запоздалым страхом: конечность была толщиной в человеческую руку.
От удара локтем об пол Цзинъянь взвыл и разжал пальцы, а кинжал глухо ударился о доски.
За ногу снова дернуло, а когда Цзинъянь потянулся за клинком, рука попала в такой же захват. Щупальце оказалось темно-розовым, с бледными присосками, которые, впрочем, совсем не жгли кожу. Да и осьминог, который явно был здоровенным - с такими-то конечностями! - похоже, сообразил, что поймал слишком большую добычу, и в воду его тянуть перестал.
Цзинъянь даже успокоился: оставалось лишь немного подождать, чтобы животное разжало хватку и убралось обратно, откуда оно там вылезло. Но именно в этот момент Цзинъянь вдруг ощутил прикосновение к своей заднице. Вернее, поглаживание!
Похоже, вместо того, чтобы потянуть его в воду, осьминог принялся подбираться поближе сам: вода вокруг заколыхалась, то там, то тут в ее толще мелькнули новые щупальца, и еще одно крепко перехватило под животом.
Цзинъянь выругался и попытался встать на четвереньки, пытаясь утвердиться поустойчивей. Как ни странно, это ему удалось - а потом щупальца оплели вторую руку и резко дернули их в стороны, разводя. Цзинъянь едва не ухнул головой в воду.
На этот раз его погладили по заднице ощутимее. Точно рукой приласкали - крепко так, даже сжали на миг ягодицу: Цзинъянь попытался вывернуться или хотя бы оглянуться, кто его так лапает, но куда там! Левую ногу оплело точно так же, как правую, и от нового падения Цзинъяня спасло только то, что он уже лежал.
- Эй, отпусти меня! - Цзинъянь попробовал возмутиться, но вышло как-то неуверенно: уже начав говорить, он вдруг понял, что посланные им солдаты могут быть где-то поблизости, и позволить им увидеть себя в таком положении... нет уж, лучше он попробует выбраться сам!
Щупальце проскользнуло между ног, отчетливо приласкав пах, и Цзинъянь с трудом сглотнул. Кажется, осьминог был настроен куда более серьезно, чем ему представлялось!
Цзинъянь вновь решительно дернулся, намереваясь освободиться - но тут же едва не вскрикнул, когда по заднице вскользь ударило щупальцем. Хорошо так шлепнуло с явным намеком не делать глупостей.
- Что за непослушный мальчишка! - Цзинъяня шлепнули еще раз - но на этот раз еще и огладили прямо по паху. - Но... такой красивый!
От догадки Цзинъяня пробрало дрожью, хотя вода была теплой. Это точно был не просто осьминог!
Наверняка в остове погибшего корабля поселился какой-то зловредный дух.
- Влез сюда один, без позволения! - щупальце снова шлепнуло его по заднице, и Цзинъянь почувствовал, как заливается краской: почему-то жар от этих шлепков ухнул прямо в низ живота. - Теперь не отпущу, пока не приласкаю!
Цзинъянь ждал еще одного шлепка, но щупальце, уцепившись сзади за штаны, одним движением вспороло шов, открывая кожу.
Копчика и потайного мешочка коснулся прохладный воздух трюма, Цзинъянь со свистом вдохнул - и без того оживившийся нефритовый стебель окончательно закаменел.
- Вот так, мой хороший, тебе понравится, - между половинок персика вдруг потерлось теплое и гладкое щупальце, а потом его кончик заполз под Цзинъяня и обкрутился вокруг янского стебля.
В трюме как-то резко стало жарковато. Или это Цзинъянь взмок от предчувствия?
- Может, не надо, господин дух? - Цзинъянь зажмурился, но щупальце никуда не делось. - Я... я возмещу, что нарушил ваш покой! - он попытался заговорить с духом и охнул, когда по заднице прилетел очередной шлепок.
- Ты уже возмещаешь, моя яшма, - проурчали в ответ, а новое щупальце, скользнувшее от копчика вниз, между ягодиц, оказалось немыслимо скользким, словно в какой-то густой слизи. Оно прошлось между половинок персика удивительно легко, и Цзинъянь едва не застонал, когда кончик мазнул по медным вратам. - Какой отзывчивый...
До этого момента Цзинъянь и не подозревал, что у него очень чувствительный зад. В седле, оказывается, заметно не было, может, потому, что седло задницу всего лишь натирало, а не гладило, прихватывая кожу присосками, точно поцелуями.
- А мой красивый мальчик уже подарил кому-нибудь самый сладкий плод? - прожурчал голос за спиной Цзинъяня, а потом, видимо, чтобы пояснить о чем конкретно зашла речь, в сжатые створки медных врат аккуратно втиснулся самый кончик щупальца. И пошевелился там, внутри!
Цзинъянь как раз собирался возмутиться, но вместо гневного вскрика вышел невнятный стон. Скользкий кончик щекотал сжатые мышцы входа, елозил, выглаживая за ними, то по кругу, то надавливая в самый неожиданный момент, заставляя мозги медленно плавиться, и с каждой попыткой сжаться и прекратить это безобразие Цзинъянь словно ласкал вторженца в ответ.
- Сладкий, такой нежный и гладкий внутри, такой хороший мальчик, - прожурчали где-то над поясницей, а потом этот скользкий кончик двинулся глубже, и Цзинъянь только охнул от того, как легко он протиснулся внутрь.
- Так что? - щупальце пощекотало Цзинъяня в каком-то столь приятном месте, что по телу пробежали мурашки от удовольствия. - Ты уже познал радости плоти с этой стороны, а, мой сладкий?
- Я... у меня есть наложница! - вскинулся Цзинъянь, но пыл его изрядно померк, когда кончик снова надавил на самое чувствительное место, а потом принялся покачиваться внутри, словно волна. Скользкий, нежный, с какими-то небольшими бугорками, ласкавшими стенки, и Цзинъянь почувствовал, что начинает плыть. - Уже год ка-а-ах!
Дух тихо, необидно рассмеялся - и еще одно щупальце огладило растянутые мышцы входа.
- Неужели женщина посмела сорвать эту хризантему? - первое щупальце неторопливо елозило внутри, то и дело надавливая, и Цзинъянь кусал губы, чтобы не стонать и не вскидывать задницу вверх, чтобы... сделать что-нибудь! - Посмела дотянуться до потайной жемчужины за этими вратами?
- А если... - да и голос подводил, выдавая удовольствие, которое Цзинъянь испытывал впервые в жизни. - А если да?
В ответ на это щупальце, про которое он успел забыть, соскользнуло с нефритового стебля, и Цзинъянь, испугавшись, что его так и оставят, двинул задницей сам, пытаясь исправить сказанное.
- Есть ли предел твоему очарованию, моя яшма? Ты еще и лгать не умеешь, - дух не повелся на эту попытку удержать лицо. - И это хорошо, очень хорошо - и достойно награды...
Оставив потайную жемчужину, щупальце внутри шевельнулось и скользнуло глубже, еще, еще, пока не уперлось во... что-то так, что у Цзинъяня начали закатываться глаза. Это медленное, неторопливое скольжение внутри, кончик, уткнувшийся в самое узкое, чувствительное место, вдруг затрепетал там, словно у самого горла. И стоило ему перестать погружаться, как второе щупальце, только что ласкавшее складки мышц входа, плотно прижалось к первому - и начало медленно протискиваться за медные врата. Раскрывая, растягивая под себя непривычный к такому проход.
Цзинъянь застонал в голос. Казалось, его натягивают, точно тугие ножны на меч, и от этого по позвоночнику словно маленькие молнии пробегали, а в паху поджались яшмовые бубенцы, готовясь... О Небо, совсем уже готовясь... Почти вот-вот...
Когда второе щупальце замерло, не касаясь потайной жемчужины, а потом вдруг резко и точно толкнулось прямо в нее, Цзинъянь хрипло вскрикнул - и излился.
- Такой чувствительный... - в урчащем голосе, кому бы он ни принадлежал, отчетливо звучало удовольствие. Цзинъянь едва не всхлипнул, когда щупальца внутри вновь пришли в движение, выскальзывая наружу и попутно лаская мышечные стенки. - Самое время попробовать по-настоящему.
- Что?! - вскинул голову Цзинъянь, но тут его подпихнули под живот, вынуждая поднять зад, и между половинок персика уперлось что-то более твердое. И крупное!
Цзинъянь попробовал возмутиться - хотя бы для виду! - но морской дух не остановился, а настаивать Цзинъянь не решился. Накатывающие валом ощущения обещали новое, не испытанное ранее удовольствие, какое уж точно не подарила бы наложница, и... Он закусил губы, а потом еще и закрыл глаза, постанывая от нетерпения. Не хотелось бы просить... просить продолжить!
Между ягодиц снова терлось, задевая расслабленные медные врата, настойчиво, но терпеливо, понемногу толкаясь внутрь, и Цзинъянь с замиранием сердца и сильнее накатывающей похотью понял, что это настоящая черепашья головка - да таких размеров, что даже скользкие, успевшие познать проникновение мышцы поддавались с натугой.
В натяжении оказалось сокрыто немыслимое удовольствие: то, как медленно уступало его тело под этим давлением, как расходились мышцы, как мелкими, едва ощутимыми толчками янский стебель этого... как его… морского духа! - протискивался внутрь. Щупальца, которыми Цзинъяня растягивали раньше, оставили после себя что-то скользкое и приятно холодящее, и теперь внутри чуть ли не зудело от желания испытать прежние ощущения вновь. Цзинъянь, кусая губы и чувствуя, как пылают от стыда щеки, поневоле представил, что будет, когда этот багровый конь войдет в медные врата полностью.
За его спиной раздавалось тяжелое, хриплое дыхание, словно поймавший Цзинъяня хозяин глубин сдерживался - хотя от чего ему было сдерживаться?! За руки и за ноги он Цзинъяня держал так крепко, что даже не давал пошевелиться, аж пальцы начинали неметь!
- Сла-а-адкий мальчик...- почти простонал тут дух, и его янский стебель толкнулся сильнее, заставляя Цзиньяня глухо вскрикнуть.
Внутри распирало уже не на шутку, и это явно был далеко не конец. Вернее, не весь конец, что дух хотел запихать ему в задницу.
Янский стебель погружался все глубже, Цзинъянь захлебывался стонами, а плоть внутри него давила сильнее, вталкивая клинок в ножны, и, казалось, лаская нутро каждым своим цунем. У Цзинъяня окончательно помутилось в голове. Он невольно толкался бедрами навстречу, желая уже, чтобы черепашья головка ткнулась туда, где до того ласкало щупальце. Он весь взмок от пота, а жар лишь усиливался, и собственный нефритовый стебель почти прилип к животу, но потереться им... да хотя бы об щупальце! - Цзинъянь не мог. А эта... морская тварь еще и гладила его по яшмовым бубенцам, заставляя содрогаться от возбуждения!
- Да… дав… давай уже! - не выдержал он.
- Не спеши...
Щупальца растянули ему ягодицы до предела, скользили и гладили, присасываясь к коже, а нефритовый дракон устремлялся все глубже. Еще. Еще. Его головка с силой проехалась по чувствительному месту, неумолимо и сладко, и втиснулась еще дальше, а Цзинъянь подавился новым стоном.
- Терпи, хороший мой, тебя Нюйва как под меня лепила, по моей мерке, на всю длину возьму, имя свое забудешь, так хорошо тебе будет, обещаю... - жаркий шепот ложился на спину, и Цзинъянь слушал его, обмирая и дурея - и от того, как его берут сейчас, и от этих обещаний. - Персик мой спелый, жадные твои ножны, сладко тебе?
Цзинъянь, едва соображая, что делает, вскинул зад и сжался внутри. Так ощущений стало больше - но все равно недостаточно! Но зато самолюбие согрел низкий стон, что вдруг выдал его... старший брат. Жар от стыдного румянца, казалось, сполз уже на грудь, когда Цзинъянь додумал эту мысль.
Его имеет, совершенно нагло присваивает себе и явно получает удовольствие морское неизвестно что! А Цзинъянь от этого сходит с ума!
Он с наслаждением застонал и едва не проклял сам себя. Ему, императорскому сыну, не просто оказались по нраву утехи отрезанного рукава, но еще и в роли младшего брата! Кто из людей сумел бы не только доставить ему подобное удовольствие, но и сохранить случившееся в тайне? Впору благодарить богов, что Цзинъянь узнал об этом от морского духа, который уж точно никому ничего не расскажет!
- Яшма моя алая, - янский стебель вошел до конца и наконец ткнулся черепашьей головкой в самую глубину, заполняя тело до отказа. Цзинъянь едва мог дышать, а яшмовые бубенцы чуть ли не звенели от напряжения, и тут морской дух двинул плотью, глубоко и мощно толкаясь внутри. Из глаз Цзинъяня чуть искры не посыпались, он вскрикнул и заскулил, растеряв все разумные мысли. - Знаешь ли, как горячо у тебя внутри, как туго, как нежно? Ножны твои словно теплый мед, я не знал никого слаще тебя...
Внутри неустанно ходил нефритовый стержень, будто накачивая Цзинъяня запредельным удовольствием. Легкая боль, вспышками мелькавшая где-то на горизонте ощущений, придавала происходящему и вовсе сумасшедший оттенок. Цзинъянь почти терял сознание от накатывающих обжигающих волн - еще, еще! - но ощущений становилось все больше, и плоть духа настойчиво била в одну, самую глубокую точку, чуть ли не под сердцем Цзиньяня! Сердце, по крайней мере, замирало и бухало, как безумное. Цзинъяня словно затягивала трясина, на самом дне которой таился ослепительный пик.
И то, что такого не могло быть, его сейчас совершенно не волновало!
- Заберу тебя себе, мальчик мой, - у духа тоже срывался голос, - нагого одену лишь в жемчуга и янтарь и не спущу с ложа, пока не утолю страсть!
Цзинъянь на мгновение представил это так ясно, словно это уже произошло: ложе в виде огромной ракушки, сам он, усыпанный янтарем и жемчугом, изнемогающий в объятиях здоровенного осьминога.
- Да, так и будет! - дух словно прочел его мысли. Следующий толчок оказался настолько силен, что Цзинъянь сорвался на крик - и словно камнем рухнул на самое дно, чувствуя, как гаснет сознание от экстаза.
- Ваше высочество? - будто сквозь вату расслышал он потом. Цзинъянь сначала решил, что ему почудилось. И недовольный вздох с последующим плеском воды тоже. - Ваше высочество, вы здесь?
В глазах было темно. Он лежал на полу, и, к счастью, осьминожьих щупалец на руках и ногах уже не ощущалось.
А вот в заднице что-то определенно оставалось. Цзинъянь представил, в каком виде сейчас его обнаружат солдаты, и поспешно выкрикнул, что было сил:
- Уже поднимаюсь, ждите там!
- Слушаюсь! - хором ответили чьи-то голоса, и Цзинъянь, с трудом заставляя тело подчиняться приказам разума, сел.
Чтобы в следующий миг ощутить, как из задницы вытекает чужое семя и... выскальзывает что-то твердое, напоследок приласкав ноющие мышцы.
Цзинъянь отодвинулся в сторону, обернулся и почувствовал, как заливается краской: у бедра лежала огромная, с голубиное яйцо, жемчужина идеальной формы.
- Ах ты сволочь!
Покачнувшись, он вскочил на ноги так быстро, словно увидел рядом скорпиона, схватил жемчужину и что есть мочи швырнул ее в воду - как будто копье метнул.
- Чтоб тебя!
Стоило выпрямиться, и между ягодиц потекло. Цзиньянь торопливо одернул низ коротких платьев, прикрывая зад. Тело гудело, голова кружилась, и Цзинъянь не сразу сообразил перевязать пояс: штаны успели съехать к коленям. Голоса послышались снова, по лестнице, ведущей в трюм, затопали чьи-то сапоги, и Цзинъянь, беспомощно выругавшись, заспешил наверх, желая забыть обо всем, что здесь случилось - и никогда этого не вспоминать.
Никогда!
~2~
Верный своему слову, о произошедшем Цзинъянь старательно не вспоминал. Ни всю дорогу до порта, ни потом, когда поднялся в седло и, в общем... даже не вспомнил, и совсем не покраснел, и даже мимо удачно подвернувшегося постоялого двора промчался, не пожелав отдохнуть. И только через несколько дней, отъехав от морского побережья на значительное расстояние, внял уговорам офицеров дать солдатам отдых.
Цзинъянь никогда не считал себя человеком, склонным к удовольствиям или чрезмерной роскоши, и если бы не... события на налетевшем на рифы корабле, и не подумал бы о чем-либо более претенциозном, чем обычная бочка с водой, поставленная в военном шатре. Но в этот раз они остановились в городе, и наместник любезно пригласил Цзинъяня к себе в усадьбу. В другой раз Цзинъянь бы отказался, точно. Но, услышав упоминание о горячем источнике, передумал.
Господин Чжу расстарался, как если бы Цзинъянь вдруг оказался наследным, а не седьмым принцем. Хотя, может быть, в этой глуши и девятому принцу оказали бы подобные почести.
В усадьбе Цзинъяню отвели целый павильон с отдельным входом - прямо у выложенных камнем чаш в земле, куда набиралась горячая вода. Служанки почтительно предлагали свои услуги, и Цзинъянь, не узнавая себя, в кои-то веки согласился на все процедуры, которые те могли предложить. Две красивые - никак отобрали самых лучших! - девушки сначала его раздели, а потом мыли и терли в четыре руки, разминая тело. Затем расчесали волосы, умаслили кожу, а потом наконец исчезли, устроив гостя на большой кровати.
Расслабленный массажем Цзинъянь умиротворенно смотрел на вечерний сад, подсвеченный зажженными фонарями, на блики, что ложились на тихо плещущуюся воду, и даже подумал о том, что надо бы встать и задвинуть створки дверей. Но вставать из оказавшейся удобной постели не хотелось.
- Ну наконец-то! - вдруг услышал он голос, который узнал в ту же самую секунду, как тот зазвучал. - Я уж решил, что ты себя загонишь этой скачкой.
Цзинъянь вскочил, озираясь, но голос доносился снаружи, все приближаясь, и через миг из теней соткалась высокая фигура - вполне себе человеческая! Голова, плечи, руки... Широкое платье блеснуло сверкающей волной, когда дух скользнул мимо светильника, стоявшего у дорожки.
- Ох, мальчик мой, а я-то решил, что тебе в прошлый раз понравилось, - протянул он, поднявшись по ступеням веранды и плотно прикрыв за собой двери. - А ты уже и забыл про меня.
Цзинъянь почувствовал, что сходит с ума. А незнакомец подошел почти вплотную и с неподдельной тревогой заглянул в глаза.
- Неужели ты остался недоволен? Должно быть, я совсем растерял умения за одинокие годы.
Цзинъянь ошалело хлопнул глазами. Не может же быть, что... Не может?
Взгляд, словно обретя собственную волю, метался от лица незнакомца к его платью, плечам, рукам. В неярком свете лампы, стоявшей в изголовье постели, разобрать всех черт не получалось, тени скрадывали линии лица, искажали, должно быть, но...
Цзинъянь сглотнул, почувствовав на миг головокружение, когда кровь словно рухнула вниз, приливая к паху. Янское копье разом поднялось, готовое к схватке. Птицей мелькнула мысль о своевременности простыни на бедрах, потом Цзинъянь поймал взгляд на себе прозрачных глаз, даже сейчас имевших цвет лучшей кокандской бирюзы, и невольно облизнул губы.
Неужели этот человек... хозяин глубин?!
Высоченный - едва ли не на голову выше, он улыбался, и его руки... Руки? А как же... Цзинъянь опустил взгляд, скользнув по густо-синему платью, полы которого, словно волны, шевелились у самого пола. На ткани блестели брызги янтаря и фигуры драконов, выполненные жемчужинами самых разных цветов.
- Вы... а где щупальца? - ляпнул Цзинъянь и густо покраснел.
- Не забы-ыл... - довольно протянул тот, а потом накрыл ладонью локоть Цзиньяня и привлек к себе. - Все будет, мой хороший, и они всегда со мной.
Цзинъянь, точно завороженный, шагнул вперед, ступая босым по лежавшему у постели ковру, и в следующий миг на щиколотках сомкнулись, лаская, уже знакомые сильные кольца. Прошлый раз сапоги не позволили прочувствовать до конца, как эта хватка ощущалась бы на голой коже, зато вот сейчас не мешало уже ничего.
Теплые и удивительно нежные, щупальца поползли под простыню, гладя Цзинъяня по бедрам.
- Но почему ты не принял мой подарок? - наклоняясь к его уху, прошептал… этот.
Ладонь Цзинъяня взяли, раскрывая пальцы, а потом в самый ее центр легло что-то прохладное и идеально круглое.
Жемчужина!
- Мне... не надо! - с трудом пробормотал Цзинъянь в ответ и попытался шагнуть в сторону, когда горячая, тяжелая ладонь огладила по спине - и сжала ягодицу. - Я принц, а не девица из парчового домика!
- Гордое мое высочество, - теплые губы скользнули по виску, и Цзинъянь поймал себя на том, что дрожит, а в памяти жарким ворохом воскресает все то, что он... Не вспоминал! - Прости, я не хотел обидеть тебя, - а нежный шепот уже бархатом ласкал шею. - Только сделать подарок.
Жемчужина выскользнула из ладони, скатилась по одежде вниз и канула где-то в тенях. Цзинъяня же все выше оплетали сильные щупальца, пока не подхватили его под бедра и не приподняли над полом. Охнув от неожиданности, он ухватился за плечо хозяина глубин и, вскинув голову, замер, пойманный страстным взглядом.
- Как вы пришли опять... - уши и щеки горели, во рту пересыхало, должно быть, от осознания собственной дерзости, но Цзинъянь все равно собирался получить ответ. - Тут же нет моря... Я надеялся...
Кажется, дух удивился. Во всяком случае, странные бирюзовые глаза заискрились, словно он сдерживал смех.
- Я же не рыба, милый, - тихо фыркнул он и легко тронул губами кончик носа Цзинъяня. - А если ты так надеялся меня отвадить...
Цзинъянь с вызовом вскинул подбородок.
- Да! Могли бы найти на берегу кого-нибудь! Вы же, наверное, тех пиратов и...
- Тиш-ше, - морской дух, или кем он там был, вдруг потянулся рукой к лицу Цзинъяня и ласково погладил по губам.
Сердце разом сбилось с ритма, а янский стебель, по ощущениям, чуть не порвал простыню. Цзинъянь усилием воли сдержал желание вновь облизнуть губы.
- А то что? - не доверяя голосу, спросил он тихо.
- А то я решу, что ты уже ревнуешь, прекрасное высочество.
Цзинъянь едва не поперхнулся, а потом открыл рот, пытаясь все отрицать, и вообще, он не...
- Но сначала тебе придется что-то сделать вот с этим, - невозмутимо договорил несносный дух - но как он мог быть наполовину человеком?!
- Да с че... - и тут ладонь накрыла налитой и вздымающийся вверх нефритовый стебель Цзинъяня. Сжимавшие ягодицу пальцы прошлись между половинок персика и безошибочно надавили на медные врата. А потом туда же втерлось скользкое щупальце. Цзинъянь охнул от неожиданности - и застонал прежде, чем сумел остановить себя. - Оголодал без меня, мальчик мой?
- Я не... не... - он тщетно пытался собраться с мыслями, но спасительную простыню уже стягивали с его тела, и медные врата щекотал подвижный кончик щупальца, а опереться было не на что, кроме как на плечи ночного гостя, и мысли путались еще сильнее! - Не...
Морской хозяин блеснул белоснежной - нет, жемчужной! - улыбкой.
- Ты можешь сам снять с меня платье, - проурчал он, и Цзиньянь ощутил, как его плавно, точно по воде, понесли к постели.
Кончик щупальца елозил у входа, не останавливаясь, и Цзинъянь никак не мог сосредоточиться. О чем его спрашивали? Должно быть, о чем-то важном! Он сгреб платье на плече морского духа, комкая расшитую ткань и пытаясь привести себя в чувство хотя бы тем, как шитье и камни царапали кожу, но хозяин глубин только понимающе улыбнулся. В следующий миг Цзинъяня как будто подкинуло вверх, так резко взметнулись выше щупальца, что держали его бедра. Он взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, но новые щупальца поймали запястья, завели за спину и скрутили там.
- Прекрасное высочество, - с восхищением провел ладонями по его груди дух моря, а потом вдруг подался ближе и припал ртом к торчащему соску.
Цзинъянь содрогнулся и ахнул, широко распахивая глаза, и в то же мгновение сквозь сжатую хризантему проскользнул верткий кончик щупальца.
- В первый раз я толком тебя не распробовал, мой принц, - жарко шепнул дух, лаская своим дыханием влажный сосок. - Сегодня все наверстаем.
Цзинъянь бы точно выразил свое возмущение, если бы не вездесущие щупальца. Скользкие, теплые и очень нежные, они вдруг обкрутились вокруг янского стебля и принялись медленно скользить по нему вверх и вниз в том же темпе, в каком двигалось щупальце в заднице.
Некстати вспомнив, до каких высот... То есть, до каких глубин пал он прошлый раз, едва не начав умолять взять его сильнее, Цзинъянь обреченно застонал. И мгновением позже ахнул, когда второй сосок царапнули ногти духа.
В основание напряженной плоти как острой искрой стрельнуло, а щупальца, как назло, свою хватку разжали. И даже то, что уже было внутри, выскользнуло наружу.
- Ты!.. - ахнул от подобной несправедливости Цзинъянь, не сообразив сразу, что бы поставить духу в укор. На ум шло лишь "верни их обратно!"
- Что я? - владыка вод уже мял ему оба соска пальцами, вновь пуская в ход ногти, да и еще чередовал эти ласки с поцелуями. Соски уже ныли, и Цзинъянь вздрагивал даже от прикосновений воздуха!
- Ты сожрал тех пиратов! - озвучил первое, что пришло в голову он.
- Что?
- Или утопил их, - упрямо выдохнул Цзинъянь, стараясь не отвлекаться на то, как ласково и почти задумчиво поглаживает правую ягодицу щупальце. Он сжал внутренние мышцы, решив больше не допустить внутрь… ничего. - Заманил их всех в трюм, поймал за ноги, затащил в воду и утопил, - добавил он с вызовом.
Ему показалось, или морской дух на миг ошеломленно замер? Цзинъянь даже поздравил себя с тем, что вывел того, что называется, на чистую воду.
- И тебя, стало быть, я тоже хочу утопить? - но тень растерянности на лице державшего его хозяина моря быстро сменилась хищным, даже жадным выражением.
Цзинъянь облизнул сухие губы.
- Сож… сожрать, - сорвавшись на неожиданному хрипотцу, повторил он. - Или утащить в сад и...
Хозяин глубин вдруг резко подался вперед и клацнул зубами - Цзинъянь аж отдернулся всем телом.
- Хочу, - своим невозможным бархатно-обволакивающим низким голосом сообщил владыка вод. - Только не сожрать, мой смелый принц. - Тут его щупальца втерлись Цзинъяню между бедер, крепко обвивая ноги, и растащили их в стороны. Дышать разом стало как-то тяжелее. Дух наклонил голову и длинно провел языком по поджавшемуся животу Цзинъяня. - Совсем не сожрать... и не утопить...
Щупальце вновь тронуло между ягодиц, и Цзинъянь сжался, полный решимости не допустить извра... в общем, своего нового морального падения, но то, ткнувшись в крепко стиснутые медные врата, только их мягко погладило. А вот морской дух чуть отодвинулся и с улыбкой посмотрел вниз, словно усомнившись в том, что сообщили ему щупальца.
Цзинъянь сделал вид, что тугой янский стебель, истекающий телесным соком, не имеет к нему никакого отношения. Хозяин глубин вновь поднял взгляд своих невозможных глаз, перехватывая взор Цзинъяня.
- Вот как? - ухмыльнулся дух и плавно опустился вниз, оказываясь лицом на одном уровне с... Додумывать мысль Цзинъянь на всякий случай не стал. - Мое гордое высочество желает, чтобы его поуговаривали?
Он легонько подул на влажную красную жемчужину, и Цзинъяня пробрало новой дрожью.
- А может… - понимающим тоном протянул морской дух и погладил навершие нефритового жезла губами. Цзинъянь сорванно выдохнул и зажмурился, чтобы не искушать себя этим видом. Правда, особо лучше не стало, казалось, теперь ощущения умножились! Цзинъянь торопливо открыл глаза и уставился в потолок. - А может, мой подарок был оскорбительно мал? - несносный морской дух, похоже, выглаживал красную жемчужину языком, будто позабыв про все свои щупальца. Он наверняка хотел наказать Цзинъяня за строптивость, точно!
- Что? - стонать Цзинъянь посчитал ниже своего достоинства, а молчать был не в силах, поэтому пришлось спрашивать первое попавшееся. Оставалось убедить себя, что голос при этом не дрожал.
- Возможно, я должен прислать твоему отцу алый наряд и подобающий выкуп за тебя, мой принц? - эти губы творили что-то невозможное! Цзинъянь и понятия не имел, что может так завестись от одних почти невинных прикосновений.
В голове мутилось, и шутливые обещания сватовства совсем не помогали. Стоило только представить, что скажет матушка, узнав о непотребной связи своего сына!
- Тебе бы отказали, кем бы ты там ни был, - собрав волю в кулак, прошептал Цзинъянь и сорвался на стон, когда этот... ах, да что у него за язык такой?!
- Нра-а-авится? - а хозяин глубин, похоже, улыбался. Ласка, едва не сведшая Цзинъяня с ума, повторилась, и вот теперь Цзинъянь отчетливо понял, что просьба о пощаде иногда может быть обоснована. Очень. Язык вновь закружил вокруг навершия, губы совершенно непристойно обняли красную жемчужину, туго скользнули по плоти к самому корню, и в следующий миг янский стержень мягко сжало прокатывающейся волной.
- П-прекратите... - Цзинъянь стиснул кулаки, пытаясь удержать семя внутри. Но то, что легко удавалось с девушками, сейчас требовало неимоверных усилий. Как будто до сих пор Цзинъянь и не представлял себе, что такое настоящее удовольствие. - Я не... не...
Стоило лишь представить, как брызнет на это красивое лицо живая ртуть, как лягут на губы перламутровые капли, и от возбуждения помутилось в голове. Цзинъянь застонал в голос.
- Хочешь о чем-то попросить? - вкрадчивым шепотом поинтересовался его мучитель, и между половинок персика знакомо погладил вертлявый кончик щупальца. Толкнулся в сжатые мышцы и надавил, втискиваясь внутрь... даже не на цунь, не на половину, а так, чтобы Цзинъянь точно сошел с ума!
- Не дождешь… тесь, - вовремя поправился Цзиньянь. Он не желал признаваться даже самому себе, что уже почти плавился в крепкой хватке, и стыдная поза - полностью обнаженное тело, скрученные за спиной руки, разведенные ноги - делала возбуждение просто невыносимым. Да еще эти незаметные атаки щупальца, пробующего на прочность медные врата. Сейчас теплый скользкий кончик ласкал само кольцо мышц, трепетал у замочной скважины, почти вибрировал, и у Цзинъяня сердце колотилось в горле от предвкушения.
Потому что он знал - хотя нет, не вспоминал даже сейчас! - как будет после!
- Я ведь могу дразнить тебя так долго, мой принц, - вкрадчивый шепот плыл над ним, а потом удерживающие Цзинъяня на весу щупальца вдруг пришли в движение, разворачивая его в воздухе, опуская немного ниже и освобождая локти.
- Что? - не сразу понял Цзинъянь, едва удерживая равновесие, но тут по заднице вскользь ударила уже ладонь - хлестко, жгуче. Он вскрикнул, дернулся - и полетел вниз, на постель, едва успевая выставить руки, чтобы не удариться грудью. И только мгновением позже осознал, что в этом и заключался план. Ноги-то остались по-прежнему в плену, и теперь их вновь раздвигали шире, открывая Цзинъяня, как раковину-жемчужницу.
Собственное сравнение заставило заполыхать лицо. А поза... ну, грудью-то он не ударился же.
- Какой же ты красивый... - Зато теперь Цзинъянь видел, как между ног скользнуло одно из щупальцев и мягко, точно на пробу, обвилось вокруг потайного мешочка.
Надавило за ним, заставив охнуть, и потянуло яшмовые бубенцы вниз, мягко, но непреклонно.
- Ладно, - стараясь сопротивляться желанию, что затапливало разум подобно воде из разрушенной плотины, выдохнул Цзинъянь. В конце концов, он сражался достаточно, просто... просто противник оказался слишком силен. В следующий раз он не проиграет! И вообще следующего раза не будет! - Хорошо, - повторил он, облизнув губы, и, согнув локти, опустился на постель грудью, - совсем не думая о том, как при этом выпятился зад. - Хорошо, я понял.
- Что, мой хороший? - морской дух, похоже, удивился, но гладить щупальцами между ягодиц не перестал.
- Ты жаждешь, чтобы я... расплатился полностью, - сказал Цзинъянь, пряча полыхающее жаром лицо в складках шелкового покрывала. - Ну, я готов... В смысле, отдать долг. За то, что потревожил тебя там, на корабле.
Этот, с щупальцами, даже расхохотался, но прежде, чем Цзинъянь обиделся, его ягодицу обожгло страстным поцелуем, и... ох, вот это точно было неожиданно! Цзинъянь растерял все мысли и застонал, когда шустрый кончик щупальца у медных врат мягко втиснулся внутрь, а потом еще один, еще и... там как-то сразу стало невыносимо скользко.
- Мое смелое высочество, - одобрительно проурчал морской дух, и щупальца задвигались быстрее, точно мелкие рыбки ныряли в узкую пещерку. Цзинъянь застонал громче, а янский стебель налился еще большей крепостью, когда щупальца стали понемногу тянуть каждый в свою сторону, расширяя проход. - Такой прекрасный вид!
А дух еще и наслаждался зрелищем!
- Лучше... молчи, - возмущенно заявил в покрывало Цзинъянь и вскрикнул, когда щупальца устремились вглубь, скручиваясь воедино прямо у входа. Но только на миг, затем каждое толкнулось сам по себе, одно за другим, словно разжигая трением огонь.
Хотя Цзинъянь и так уже горел весь, от стыда, желания - даже похоти! - и осознания, что дальше будет только лучше.
- Просто дать тебе то, чего ты жаждешь, мой принц? - дух усмехнулся удивительно близко, над самым плечом, а потом вдруг прижался твердой грудью в расшитой ткани, и полы роскошного верхнего одеяния упали по сторонам, укрывая Цзинъяня от мира. - Ты получишь желаемое... а я получу тебя, моя яшма.
Горячие губы прошлись по плечам, а внутри щупальца двинулись глубже. Часть нащупала потайную жемчужину и осталась там, а еще пара скользнула дальше, до упора.
- Ах ты... - Цзинъянь в голос застонал, когда по телу прошлась волна обжигающего удовольствия. Это постоянное движение внутри, покручивание, потирание... Казалось, столько ощущений он просто не выдержит, но в то же время хотелось еще! Сильнее и глубже, чтобы как в прошлый раз, когда он едва мог дышать, а внутри было полно, и туго, и безумно хорошо! Один раз... отдать до конца долг потревоженному духу.... Волна накатила снова, и Цзинъянь вскрикнул, забывая обо всем, кроме щупалец в своей заднице.
Извиваясь и потираясь об стенки, они двинулись глубже, и Цзинъянь замер, уже приготовившись к самому приятному, как его бесцеремонный гость вдруг засмеялся, а потом щупальца неожиданно начали одно за другим выскальзывать наружу. Цзинъянь, не успев себя остановить, протестующе вскрикнул и попытался сжаться, но морской дух оказался неумолим.
- Не совсем то, о чем ты мечтал, моя яшма? - он провел языком по загривку Цзинъяня, пробуя дрожь неудовлетворенности на вкус. - Чего же ты хочешь?
- Я не... не мечтал! - упрямо отозвался Цзинъянь, напоминая себе, что один раз он потерпит. Даже если оскорбленный дух решит оставить его неудовлетворенным. Потом владыка глубин получит свое и исчезнет навсегда, перестав искушать Цзинъяня невозможными ласками.
- Ты скверно лжешь, мой принц, - проурчал дух, обдавая дыханием влажную кожу. - А я хочу услышать правду...
Внутри оставалось всего одно щупальце, и Цзинъянь не удержался и сжался на миг, как никогда остро ощущая, что ему мало. Смешок за спиной сообщил, что уж об этом факте хозяин глубин догадался. Щупальце быстро-быстро затрепетало внутри, касаясь самой глубокой точки едва ощутимыми, дразнящими прикосновениями, Цзинъянь, содрогаясь, выгнулся, пытаясь получить уже всё. Он не в силах был больше терпеть и хотел - о, он невозможно хотел!
- Ваше высочество? - вдруг раздался за дверями, ведущими в сад, чей-то голос, и Цзинъянь, холодея, опознал в его обладателе хозяина поместья. - Вы позволите войти? Это Ли Чжу и слуги, что принесли вам ужин.
- Я ж так никогда не расплачусь! - рывком выдирая себя из жаркого тумана, выдохнул Цзинъянь и выкрикнул куда громче. - П-подождите, я не одет!
Он вскинулся, приподнимаясь на локтях и намереваясь скинуть с себя морского духа - пока тому не пришло в голову убить людей, помешавших его утехам, но тут щупальце внутри толкнулось сильно и точно, в самый центр удовольствий. Перед глазами аж звезды вспыхнули, Цзинъянь всхлипнул, снова падая лицом в постель, сгреб в кулаки покрывало и...
- Не стоит заставлять твоих посетителей ждать, - вдруг усмехнулся хозяин вод. Его щупальца внезапно обхватили Цзинъяня за плечи, за руки, за пояс, быстро поднимая над постелью, поставили на пол, а потом вокруг внезапно метнулась блестящая ткань.
И если бы внутри не оставалось щупальца, если бы оно не двигалось, выскальзывая почти до конца и с силой вбиваясь внутрь снова, Цзинъянь бы точно понял, что затеял невыносимый дух. А так его брали, мощно и так хорошо, что разум туманился и плыл, точно подхваченный темной волной, и Цзинъянь опомнился, лишь когда услышал - не свое! - "заходите!". Щупальце внутри провернулось, медленно лаская Цзинъяня в глубине, он ошалело мотнул головой, и тут двери раздвинулись, являя хозяина усадьбы и трех слуг за его спиной.
В следующий миг Цзинъянь потрясенно понял, что стоит перед ними одетый в какое-то переливающееся вышивкой платье, щупальце, скрытое под подолом, так и осталось внутри, а сам владыка вод... Цзинъянь обернулся, но духа рядом не увидел. Где же он тогда?!
И тут он заметил позади себя прозрачную дымку, словно в комнату затекло облачко тумана из сада.
- Довольны ли ваше высочество оказанным приемом? - Ли Чжу низко поклонился и тут же подал знак слугам. Те немедленно занесли в комнату и поставили на ковре перед постелью два накрытых стола, разложили мягкие подушки и даже жаровню притащили, на которой тут же устроили чайник. Цзинъяню явственно послышался смех морского духа. - Вы позволите разделить с вами ужин? - продолжал господин Ли, выпрямляясь. - Боюсь, кроме как от вас, мне не узнать новостей из столицы... Как здоровье его величества, да благословят его небеса? А принца Ци, вашего брата?
Тут щупальце в заднице Цзинъяня резко крутанулось. Перед глазами мелькнули разноцветные пятна, голова закружилась, а ноги подозрительно ослабели.
- Давайте сядем, - шумно дыша, предложил Цзинъянь. - Так нам будет удобнее.
- Да-да, конечно, - обрадовался Ли Чжу.
Цзинъянь торопливо опустился на плоскую подушку. От поглаживаний щупальца внутри он едва не сходил ума, а приходилось держать плечи развернутыми, голову - высоко поднятой и еще следить, чтобы лицо не выражало ничего, кроме вежливого интереса.
- Так что его величество? Так жаль, что здешние земли бедны, и я не могу выразить императору своего почтения роскошным подарком, - затараторил наместник. Цзинъянь медленно кивнул, облизнув при этом губы, и снова вздрогнул, когда щупальце начало плавно скользить наружу и внутрь. Но морскому духу, похоже, эта сладкая пытка показалась слишком милосердной! Цзинъянь только и мог, что застыть без движения, когда под платье заползло еще одно щупальце - нет, два! - и, пропихнувшись между сведенных вместе бедер, обвились вокруг плоти, сдавливая ее кольцами.
Теперь не то, что сидеть, теперь и дышать стало сложно!
- Ммм? - только и выдавил из себя Цзинъянь, осознавая, что часть речей Ли Чжу он попросту пропустил мимо ушей.
- Представляете, ваше высочество? Даже жемчуга нет, - покивал тот и поднес ко рту кусок чего-то зеленого из своей тарелки. - Совершенно бесплодные горы! Рыбы толком не выловить, осьминогов приходится везти с побережья - и то присылают мелочь!
- Нуу... - с чувством выдохнул Цзинъянь, хватаясь за край стола для опоры, - я бы так не сказа-ал!
- Разве же это осьминоги? - Ли Чжу всплеснул руками и, к ужасу Цзинъяня, ткнул палочками в блюдо с дарами моря в винном соусе, где виднелись мелкие тушеные осьминоги размером не больше половины ладони. - Это же слезы! Да и таких немного.
Морской дух явственно усмехнулся за спиной, и несобранные волосы на затылке на мгновение стиснула горячая ладонь.
- Зато есть рис, и поверьте, этого… уже немало, - Цзинъянь сглотнул и прикрыл глаза, а потом, чтобы не вызывать вопросов, подхватил с блюда кусочек какого-то мяса. - Важно, чтобы… чтобы плотины вот... были в порядке.
Внутрь снова сильно толкнулось щупальце, ударяя в место, от которого по телу чуть ли не молнии побежали. Цзинъянь дернулся, едва не застонав, кусок мяса выскочил из палочек и упал обратно в соус. Цзинъянь немедленно сделал вид, что все так и планировалось.
- Его высочество первый принц тщательно следит за сохранностью дамб и плотин, - со значимостью в голосе поведал Ли Чжу и поднял руку с оттопыренным вверх указательным пальцем. - По его приказу казна выделяет достаточно средств на ремонт. Я самолично готовлю отчеты по расходованию денег и отправляю их точно в срок!
- Похва-а-льно! - выдохнул Цзинъянь, чувствуя, как в медные врата втискивается еще одно щупальце.
Ли Чжу продолжал говорить, и Цзинъянь мог только кивать в ответ на его речи. В голове все окончательно смешалось, тело точно горело в лихорадке: Цзинъяня била дрожь, и горячий туман вокруг сгущался все сильнее. Ему уже чудился шепот морского духа, бесстыдные слова, безумные поцелуи - и даже когда Цзинъянь глотнул горячего чая, разум не прояснился ни на каплю.
Бесконечные речи наместника лились потоком - что-то о плотинах, о дочери госпожи Чжан, убежавшем в сад кролике и ценах на репу. Цзинъянь уже не думал о том, как выглядит со стороны - опершись локтем на стол и подперев ладонью голову, он только задерживал дыхание в ответ на плавное и какое-то нежное движение щупалец между половинок персика. Не сдавливай живые кольца его яшмовые бубенцы, он бы точно излился, прямо посреди разговора с наместником Ли.
- ... пойду, ваше высочество почти спит, - вдруг пробилось к его затуманенному разуму. - Давно я не встречал столь интересного собеседника!
Цзинъянь поднял голову, с трудом фокусируя взгляд на Ли Чжу.
- Вы… очень прозорливы и заботливы, господин Ли, - едва ворочая непослушными губами, выговорил Цзинъянь. - Боюсь, я слишком устал сегодня.
Ли Чжу закивал и поднялся, и Цзинъянь с трудом встал следом.
- Надеюсь, вашему высочеству понравится постель, - уже прощаясь, заметил наместник, - я велел принести вам лучший матрас, который только нашелся в доме...
- Благодарю, - Цзинъянь поклонился, едва держась на ногах, а потом услышал шорох задвигаемых дверей и застонал, наконец. - Больше... не могу, - взмолился он, поднимая взгляд в бирюзовые глаза.
- Это у меня почти кончилось терпение! - выдохнул морской дух и сдернул руками и щупальцами платье с плеч Цзинъяня. А в следующий момент Цзинъяня почти швырнули на постель, и он охнул, падая спиной на мягкое, раскидывая руки в стороны. Цзинъянь только и смог, что шумно перевести дыхание, на миг отстраненно удивившись, что не чувствует хватки на плоти, да и внутри тоже... Он лежал, глядя на неотвратимо приближавшегося к постели хозяина глубин - а тот словно рос, становясь все выше с каждым шагом, уже не улыбаясь, а почти пожирая взглядом распятого на постели Цзинъяня.
Руки духа быстро развязывали пояса. Один, другой... Длинные атласные ленты разлетались в стороны, и в комнате, казалось, становилось все ярче, будто сами собой зажигались свечи в светильниках.
А затем дух вдруг остановился. Жарко улыбнувшись, распахнул на себе платья, сбрасывая их на пол, и Цзинъянь ахнул, увидев его во всей обнаженной мощи.
И красе.
До самых бедер владыка вод обладал телом тренированного бойца - мышцы играли и перекатывались под его светлой гладкой кожей, совершенство которой лишь подчеркивало отсутствие волоса на теле в тех местах, где он должен быть у человека. Крепкие же бедра словно перетекали в щупальца - и их точно было не восемь, а куда больше! Будто укутанные темным туманом, они шевелились, двигались - и впрямь почти клубились, едва ли не меняя цвет от темно-розового до почти телесного.
Цзинъянь всхлипнул, когда щупальца метнулись вперед, опутывая ему запястья и щиколотки, застонал, когда ноги потянуло вверх, сгибая в коленях и разводя их в стороны, и ахнул, выгибаясь, когда хозяин глубин навис над ним сверху.
- Пощады... Не проси, - хрипло выдохнул тот, и в растянутые долгими ласками медные врата толкнулся нефритовый стержень.
Сразу, одним движением, на всю глубину. Цзинъянь глухо вскрикнул и выгнулся навстречу. Его вернуло в раскаленное марево одним этим толчком, он повернул руки, ухватился за щупальца, словно те могли удержать его от потери сознания, и застонал в голос, обмирая от того, как заполняет его чужая плоть.
Дух навис над ним, припечатав плечи ладонями к матрасу, и неотрывно смотрел в лицо, а его нефритовый дракон бил в самую глубину тела Цзинъяня, сначала медленно, а потом постепенно ускоряясь.
С каждым из ударов по телу словно прокатывалась волна, забрасывавшая Цзинъяня все выше и выше. Отяжелевшие веки закрывались, и ему казалось, что он и тонет, и взлетает одновременно.
Пока были силы, он вскрикивал, потом едва слышно стонал, а дальше просто скулил, а под конец и вовсе немо открывал рот, пока владыка моря стискивал его под собой все крепче, подминая и оплетая щупальцами, пока Цзинъянь не сорвался в слепящую пропасть в первый раз.
А потом Цзинъянь едва осознавал, что его крутили по постели, снова ласкали и снова брали, вознося на седьмые небеса. Он что-то едва слышно просил, что-то очень важное, но только и запомнил хриплый, искаженный от страсти голос, что звучал в ушах даже тогда, когда Цзинъянь провалился в сон.
- Чжанъюй, мое невозможное высочество... Меня зовут Чжанъюй.
Имя. Теперь он знал имя.
~3~
В третий раз Цзинъянь почти готовился к встрече. Выходя на берег моря, по крайней мере, был твердо уверен, что готов к ней. Даже уже не смеялся над поворотом судьбы, как первые дни после шуточной просьбы сяо Шу. И ведь что стоило тогда сохранить ту подаренную второй раз жемчужину? Но нет же, Цзинъянь приказал продать ее, а деньги раздать отличившимся солдатам. А все потому, что не хотел лишний раз не вспоминать о Чжанъюе и его... сводящих с ума особенностях.
Правда, по возвращению в столицу Цзинъяня ждало еще одно удивительное открытие. Вскользь упомянув в разговоре с учителем Ли имя Чжанъюя, он неожиданно узнал, что имел несколько соитий не с простым духом, а с настоящим богом моря - пусть и не самым главным. Вскрывшийся факт потребовал длительного осмысления, и пару дней Цзинъянь был особенно задумчив, чем вызвал массу острот и насмешек от сяо Шу, осторожную заботу от матери и серьезный разговор от брата Ци на тему “не случилось ли чего-то плохого?”.
Не случилось. Цзинъянь просто велел слугам найти ближайшее святилище Чжанъюя, а потом лично принес туда богатые дары, зажег ароматические свечи и просил бога больше не гневаться. Ну а то, что потом он немного вздрагивал от любого шороха и все время оборачивался, ожидая увидеть за спиной прозрачное туманное облако, к делу не относилось.
Так что он успокоился. Чжанъюй получил все, что хотел, и, видимо, забыл о Цзинъяне, тревожа его лишь в изматывающих весенних снах. С последними Цзинъянь тоже боролся - даже попробовал найти себе старшего брата: проверенного, надежного человека, который не раскрыл бы его тайны. Но после первой же ночи понял, что весенние удовольствия с мужчиной его оставляют таким же равнодушным, как с женщинами. Нет, было приятно, жарко и хорошо, но голова оставалась ясной, а желание послушно подчинялось воле, так что Цзинъянь решил, что просто пережил временное помешательство, а заодно и юношескую горячность оставил позади.
Ну а когда сяо Шу в шутку попросил привезти ему жемчужину из Дунхая, он лишь засмеялся, весело и беззаботно, даже не сразу вспомнив о хозяине глубин.
Вот только даже в краю жемчуга найти столь большую редкость оказалось невозможно. Торговцы пожимали плечами и ссылались на купцов, купцы разводили руками и кивали на ловцов и ныряльщиков, а те просто твердили, что жемчуг пошел не тот, все добычливые места оскудели, а если бы нет, то они бы - да, и все в таком духе.
В общем, в какой-то момент идея попросить помощи у бога моря Чжанъюя перестала отдавать сумасшедшинкой. Просто узнать, где искать, и все - в этом, даже щепетильно рассмотрев вопрос за кувшином вина, Цзинъянь не увидел ничего предосудительного. Он же не вторую жемчужину просить будет!
Так что утром Цзинъянь надел доспехи - встречаться с Чжанъюем он предпочитал в полном облачении, с мечом, кинжалом и в плаще. Он бы еще и шлем взял, на всякий случай, но, трезво поразмыслив, все же оставил его в палатке.
Потом приказал охране остаться в лагере, а сам пошел туда, где шумел и бился о берег пенный прибой.
В конце концов, может, еще ничего не получится! Ведь боги же обычно хранили молчание в ответ на просьбы и зов людей, чем это Чжанъюй лучше других? Цзинъянь кивнул самому себе, решительнее расправил плечи и, увязая сапогами в песке, двинулся к воде.
Постоял немного, покрутил головой по сторонам, выискивая хоть малейшие признаки присутствия хозяина глубин, потом подобрал из воды ракушку с отколотым краем и бросил ее в волны подальше.
Ни-ко-го.
Может быть, он недостаточно далеко отошел от лагеря?
Берег здесь был совершенно песчаным, без единого камушка и ровным-ровным - он тянулся, казалось, бесконечно, докуда хватало глаз, и Цзинъянь двинулся по самому краю прибоя. Солнце играло на спинах волн, отражаясь множеством бликов, белоснежная пена выкатывалась к самым ногам, словно желая замочить сапоги и подолы одежд. Он всё шел и шел, в доспехах становилось жарковато, да и плащ, похоже, Цзинъянь тоже взял зря.
И вообще, чем дальше, тем он все сильнее чувствовал себя дураком.
Вот что ему нужно сделать, чтобы вызвать даже не морского духа - а бога не из последних? Кричать: "Чжанъюй, выходи, пожалуйста?"
- Нет, надо возвращаться, - сказал он сам себе, резко развернулся, поворачивая назад, и чуть не впечатался в широкую грудь, на которой плескались вышитые удивительными цветами рыбы. - Ай!