Подарок для сумеречная кошка на тонких ветвях
Номер исполняемой заявки: 16
Название: Чайная пара
Автор: Capt. Jack Harkness
Формат работы: текст
Пейринг/Персонажи: Сяо Цзинъянь/Мэй Чансу
Жанр новогодняя история
Рейтинг: G
Примечания/предупреждения: 1. Заранее прошу прощения за плохо вычитанную работу. 2. Я называю Сяо Цзинъяня "принцем крови", что, по сути "циньван", но то так было принято называть всех сыновей императора. 3. На новый год в Китае принято дарить парные вещи.
читать дальшеНовый год – традиционный семейный праздник. Ночь встречи после долгой разлуки, когда все собираются за столом в родительском доме, дарят подарки, желают друг другу здоровья, процветания и богатства.
Только семьи бывают разные. Иногда, очень редко, ибо это не подобающие для человека его положения мысли, Сяо Цзинъяню не хотелось быть принцем крови. Он завидовал простым солдатским детям, которые в дни празднования нового года получали от родителей сладости и связки монет, ели засахаренные фрукты и любовались фейерверками. В детстве было проще – после сложного придворного церемониала, его забирал к себе на праздники старший брат, принц Ци, или они вместе навещали семью Линь. А уж там-то, с Сяо Шу, скучно не было никогда. Они вешали фонарики на пятнадцатый день нового года, им разрешали есть до отвала и не ложиться ночью спать. И можно было до самого рассвета сидеть на крыше и смотреть на праздничные огни над городом. Но это было давно. Будто, в другой жизни.
Теперь же новогодние праздники больше напоминали смесь повинности и поминок. Сначала все тот же семейный церемониальный ужин. Затем положенные визиты – братья, придворные, чиновники. Строго прописанные обычаями и положением подарки. Поздравительные речи, которые он не был мастером произносить сам, и еще больше не любил слушать. И только на третий-четвертый день можно было наконец-то остаться дома и провести вечер наедине со своей памятью и тоской.
По традиции, тем, кто не мог приехать на семейный ужин на новый год все равно ставили на стол приборы, чтобы показать, что их ждут. Готовили их любимы блюда и подарки. Предкам приносили жертвы в семейном храме, зажигали благовония у поминальных табличек. Если же судьба человека была неизвестна, то зажигали фонарь. Чтобы, если он все-таки мертв, хотя бы его душа могла найти дорогу в родной дом.
На новогоднем столе в доме Цзинъяня всегда стояли две пиалы, из которых Сяо Шу любил пить сладкое, гибискусовое вино. Они купили их на деревенском рынке, в одну из поездок в Исин. Сяо Шу понравилась улыбчивая девушка-торговка, что уговаривала молодых господ взглянуть на лучший в провинции товар. Уезд славился своей керамикой, но девушка сильно преувеличивала достоинства посуды, что лежала в ее коробе. Она заливисто смеялась в ответ на комплименты ей и ее товару, которыми сыпал Сяо Шу, и все повторяла дурацкую, плохо срифмованную песенку:
Так пиала хороша, что поет твоя душа!
Посмотрите, что за чудо – наша лучшая посуда!
Чтобы не разочаровывать ее, они выбрали небольшой чайник и две пиалы, не особо ровные, да и в пути от края одной из них откололся небольшой кусочек. Но, почему-то, Сяо Шу очень их любил. Говорил, что в них чувствуется тепло рук мастера. Сейчас Цзинъянь не мог вспомнить лица девушки, а вот смех чуть захмелевшего от хорошего вина Сяо Шу и глупая песенка, что он еще долго повторял, до сих пор стояли у него в ушах.
О том, что следует навестить в праздники господина Су, Цзинъяню напомнила матушка. Она же собрала два лакированных короба с лакомствами, несколько мешочков с травами и чаями, красиво упаковала мандарины. От себя Цзинъянь добавил чайную пару из цзыша, которую он привез из Исина. От слуг во дворце он слышал, что днем господина Су собирается навестить его старший брат, поэтому свой визит отложил до вечера. Прошел подземным ходом и позвонил в колокольчик.
Ему открыли не сразу – сегодня вечером никто не сидел за бумагами и комната, где обычно работал господин советник, была пуста. Сам ж господин Су, сегодня непривычно, открыто улыбался. А в обычно тихом, будто не жилом доме, были слышны смех и шум веселых голосов.
Цзинъянь хотел просто вручить подарки и уйти, чтобы не нарушать легкость семейного торжества, да и господин Су вдруг замешкался, будто чуть смутился даже. Но тут в комнату влетел Фэй Лю. Он увидел коробы со сладостями, выхватил их у Цзинъяня и, со словами «Идем, там пельмени!», потянул его за собой в большой зал, где собрались все, кто жил в поместье.
Голоса стихли, простым людям сразу стало как-то неловко в присутствии императорского сына, но Фэй Лю упорно тащил Цзинъяня за рукав к столу, усаживая рядом с Мэй Чансу. Сам он утащил один из коробов с угощением, отрыл и стал вытаскивать от туда печенье и цукаты.
Цзинъяню не хотелось портить хорошим людям праздник тяжестью церемоний, ведь простые слуги не имели права сидеть за одним столом с принцем крови. Но тут принесли большое блюдо с цзяоцзы. Все замерли, посмотрев на хозяина дома, мол, пусть господин Су решает, кому где сидеть и что есть этим вечером. Мэй Чансу же снова, как-то непривычно живо улыбнулся и потянулся палочками к блюду, взял один из пельменей, положил в тарелку и протянул ее Цзинъяню:
- С новым годом, ваше высочество. Известно, что в Великой Лян мало кто может сравниться с кулинарным искусством вашей матушки, но смею вас заверить, что таких вкусных цзяоцзы вы не пробовали никогда.
Цзинъянь улыбнулся в ответ:
- Благодарю вас. И прошу, не надо церемоний. Мне часто приходилось отмечать новый год не дома, в приграничном гарнизоне все собираются за одним столом, не делая особых различий в положении, ведь тот, кто бережет твою жизнь, становится твоим братом. Я скучаю по своим солдатам и ветренным северным степям. Давайте сегодня будем просто праздновать.
Господин Су чуть кивнул, как бы подтверждая его слова и разрешая. Люди снова радостно загалдели, потянулись за цзяоцзы, соусами, курицей, кусочками жареного тофу. Подали чай и вино. Все нахваливали и правда великолепные пельмени, поздравляли друг друга с праздниками, чистили и ели ароматные, сладкие мандарины. Лекарь позволил господину Су выпить немного вина, и тот, будто слегка захмелев, сел свободней, на щеках выступил легкий румянец. Цзинъянь старался не особо привлекать к себе внимание, чтобы не смущать домочадцев Мэй Чансу лишний раз. Он просто впитывал тепло настоящего, искреннего праздника среди людей, которые собрались вместе не только потому, что так положено Министерством ритуалов.
Оживший от вина и вкусной еды Мэй Чансу совсем не походил на того расчетливого господина Су, о котором говорила вся столица. Он улыбался историям, что рассказывали о своих семьях слуги, дарил и принимал небольшие подарки. Перепробовал все, стоявшие на столе угощения. Забрал из-под носа Фэй Лю последний цзяоцзы, а когда тот, нахмурившись, обиженно отсел в сторону, вручил ему связку из ста медных монет и короб со сладостями.
Когда Фэй Лю, расправился со всеми подаренными ему лакомствами и убежал на улицу запускать фейерверки, утянув за собой почти всех, кто был за столом, Цзинъянь вспомнил, что не отдал господину Су свой подарок. Он, с поклоном, подал ему небольшую коробочку с исинской чайной парой:
- Я знаю, что обычно вы отсылали подарки, которые дарил вам мой старший брат, но, возможно, примете этот. Я привез эту чайную пару из своей последней поездки в Исин, мастер сказал, что она сделана из лучшей цзыша…
Мэй Чансу открыл коробку, взял одну из чашек, стал крутить ее в руках, задумавшись о чем-то своем, поглаживая тонкими пальцами ее чуть шершавый керамический бок. Замер, рассматривая клеймо с именем мастера и названием деревни, потом тихо, так, что Цзинъянь еле смог разобрать, произнес:
- Так пиала хороша, что поет твоя душа…
Цзинъянь отставил в сторону свою чашку, и, не глядя на Мэй Чансу, будто в продолжение темы, сказал:
- Эти чашки от одного из лучших мастеров, за последние 15 лет он все-таки научился делать великолепную посуду.
- Ровную? – снова проведя пальцем по клейму, спросил господин Су
- И прочную, видите, в этот раз в дороге все осталось целым.
Господин Су резко отодвинул чашку и спрятал руки в рукава халата. На улице как-то особенно громко затрещали хлопушки.
Цзинъянь, чуть хмурясь, всматривался в лицо господина Су, пытаясь уловить хоть какое-то сходство между двумя абсолютно непохожими людьми. И не находил. Только детали, внезапно появляющиеся из ниоткуда отголоски прошлого, мелочи, о которых не мог знать случайный человек. Господин Су теребит пальцами край рукава, когда волнуется... Почему-то не ест орехи.... Тепло относится к Тиншэну, никому не известному сироте, родившемуся во Внутреннем дворце... И теперь эта дурацкая песенка, которую пела уличная торговка в забытой Небом исинской деревеньке почти пятнадцать лет назад… Все это, будто детали головоломки, которые упорно не хотели собираться в единое целое. Может, он и правда глуп, буйвол как есть, который не видит чего-то очень важного, что прямо перед ним. Или это просто очередная попытка вернуть то, что давно мертво.
- Вы бывали в Исине, господин Су?
- Да, пока здоровье позволяло, я много путешествовал по стране.
- Любите народную поэзию и хорошую керамику?
Это мало походило на застольную дружескую беседу. Цзинъянь стал похож охотничью собаку, взявшую след. А господин Су надел привычную маску вежливости и церемониала.
- Каюсь, ваше высочество, мои вкусы не столь возвышены, как у столичных придворных.
- Хм… кажется, в юности мы с вами путешествовали в одних и тех же местах, может, даже встречались?
- Не думаю. Я не военный человек, и редко бывал там, где стояли императорские гарнизоны. Меня больше притягивали книги и древние свитки.
Цзинъянь чувствовал, что разговор снова зашел в тупик и о чем бы он теперь не спросил, господин Су найдет ответ или объяснение, будто момент был упущен, или время вообще не пришло. Он вздохнул:
- Жаль, что мы не встречались раньше, я бы познакомил вас с моим лучшим другом. И мы могли бы пить чай втроем…
- Чайная пара на то и пара, Ваше Высочество, что предназначена только для двоих. Я был бы лишним. Такому как я не дано сравниться с достойными мужами отечества. Тем более, не думаю, что ваш друг предпочел бы чай хорошему вину.
- Но он бы точно не отказался от хорошей беседы.
- Все может быть, но к чему думать о несбыточном. О, а я еще не преподнес вам свой подарок.
И он протянул Цзинъяню книгу.
Это были рассказы о военных подвигах героев древности. В детстве такой же сборник они с Сяо Шу зачитали до дыр, запоминая наизусть целые отрывки. Книга осталась где-то в поместье Линь, а потом и вовсе пропала. Цзинъянь все думал купить такую же, чтобы ее мог прочитать Тиншэн, но она все не попадалась. Он открыл первую попавшуюся страницу, на истории о том, как Гуань Юй прошел пять застав и убил шесть военачальников и, не глядя на текст, произнес:
- В 200 году Цао Цао пошел в наступление на Лю Бэя и победил его Гуань Юй был тогда в плену, ему пришлось сдаться Цао Цао, который относился к нему с величайшей почтительностью и очень уважал…
- Кажется, я выбрал для вас книгу, которую вы знаете наизусть, прошу простить меня, следовало бы догадаться, что вы ее читали…
- Вы выбрали книгу, которую я очень люблю и об утрате которой сожалею.
- Что ж, тогда я рад, что мой подарок вам пригодится.
Цзинъянь нахмурился и плотно сжал губы. Хотелось взять господина Су за плечи и трясти до тех пор, пока он не объяснит все эти внезапные совпадения и мелочи… но это было вредно для здоровья господина советника и невежливо со стороны принца крови. Хотелось задать еще сотню правильных вопросов, но в голову, как на зло, ничего не приходило.
С улицы вбежал запыхавшийся, счастливый Фэй Лю. За ним зашел командующий Мэн, который тоже наконец-то вырвался из дворца, чтобы поздравить друзей с праздниками. Они выпили вина, обменялись поздравлениями и подарками, обсудили новогодний придворный ужин и то, как в этом году Небесный отец распределял дары. Цзинъянь слушал, кивал, добавлял что-то от себя, но все еще переживал легкую грусть от ощущения упущенного момента. Будто он должен был что-то понять или спросить, но не сделал этого.
Фейерверки стихли, праздник закончился и пора было возвращаться к себе. Перед тем, как Цзинъянь шагнул в подземный ход, господин Су задержал его, протягивая сосуд с гибискусовым вином.
- Вот, возьмите и сохраните его. Новый год… это всегда новое начало. Но кто знает, что случится дальше. Возможно, через год вам будет с кем его выпить из ваших любимых пиал, или придется зажигать еще один фонарь для потерянной души.
Номер исполняемой заявки: 16
Название: Чайная пара
Автор: Capt. Jack Harkness
Формат работы: текст
Пейринг/Персонажи: Сяо Цзинъянь/Мэй Чансу
Жанр новогодняя история
Рейтинг: G
Примечания/предупреждения: 1. Заранее прошу прощения за плохо вычитанную работу. 2. Я называю Сяо Цзинъяня "принцем крови", что, по сути "циньван", но то так было принято называть всех сыновей императора. 3. На новый год в Китае принято дарить парные вещи.
читать дальшеНовый год – традиционный семейный праздник. Ночь встречи после долгой разлуки, когда все собираются за столом в родительском доме, дарят подарки, желают друг другу здоровья, процветания и богатства.
Только семьи бывают разные. Иногда, очень редко, ибо это не подобающие для человека его положения мысли, Сяо Цзинъяню не хотелось быть принцем крови. Он завидовал простым солдатским детям, которые в дни празднования нового года получали от родителей сладости и связки монет, ели засахаренные фрукты и любовались фейерверками. В детстве было проще – после сложного придворного церемониала, его забирал к себе на праздники старший брат, принц Ци, или они вместе навещали семью Линь. А уж там-то, с Сяо Шу, скучно не было никогда. Они вешали фонарики на пятнадцатый день нового года, им разрешали есть до отвала и не ложиться ночью спать. И можно было до самого рассвета сидеть на крыше и смотреть на праздничные огни над городом. Но это было давно. Будто, в другой жизни.
Теперь же новогодние праздники больше напоминали смесь повинности и поминок. Сначала все тот же семейный церемониальный ужин. Затем положенные визиты – братья, придворные, чиновники. Строго прописанные обычаями и положением подарки. Поздравительные речи, которые он не был мастером произносить сам, и еще больше не любил слушать. И только на третий-четвертый день можно было наконец-то остаться дома и провести вечер наедине со своей памятью и тоской.
По традиции, тем, кто не мог приехать на семейный ужин на новый год все равно ставили на стол приборы, чтобы показать, что их ждут. Готовили их любимы блюда и подарки. Предкам приносили жертвы в семейном храме, зажигали благовония у поминальных табличек. Если же судьба человека была неизвестна, то зажигали фонарь. Чтобы, если он все-таки мертв, хотя бы его душа могла найти дорогу в родной дом.
На новогоднем столе в доме Цзинъяня всегда стояли две пиалы, из которых Сяо Шу любил пить сладкое, гибискусовое вино. Они купили их на деревенском рынке, в одну из поездок в Исин. Сяо Шу понравилась улыбчивая девушка-торговка, что уговаривала молодых господ взглянуть на лучший в провинции товар. Уезд славился своей керамикой, но девушка сильно преувеличивала достоинства посуды, что лежала в ее коробе. Она заливисто смеялась в ответ на комплименты ей и ее товару, которыми сыпал Сяо Шу, и все повторяла дурацкую, плохо срифмованную песенку:
Так пиала хороша, что поет твоя душа!
Посмотрите, что за чудо – наша лучшая посуда!
Чтобы не разочаровывать ее, они выбрали небольшой чайник и две пиалы, не особо ровные, да и в пути от края одной из них откололся небольшой кусочек. Но, почему-то, Сяо Шу очень их любил. Говорил, что в них чувствуется тепло рук мастера. Сейчас Цзинъянь не мог вспомнить лица девушки, а вот смех чуть захмелевшего от хорошего вина Сяо Шу и глупая песенка, что он еще долго повторял, до сих пор стояли у него в ушах.
О том, что следует навестить в праздники господина Су, Цзинъяню напомнила матушка. Она же собрала два лакированных короба с лакомствами, несколько мешочков с травами и чаями, красиво упаковала мандарины. От себя Цзинъянь добавил чайную пару из цзыша, которую он привез из Исина. От слуг во дворце он слышал, что днем господина Су собирается навестить его старший брат, поэтому свой визит отложил до вечера. Прошел подземным ходом и позвонил в колокольчик.
Ему открыли не сразу – сегодня вечером никто не сидел за бумагами и комната, где обычно работал господин советник, была пуста. Сам ж господин Су, сегодня непривычно, открыто улыбался. А в обычно тихом, будто не жилом доме, были слышны смех и шум веселых голосов.
Цзинъянь хотел просто вручить подарки и уйти, чтобы не нарушать легкость семейного торжества, да и господин Су вдруг замешкался, будто чуть смутился даже. Но тут в комнату влетел Фэй Лю. Он увидел коробы со сладостями, выхватил их у Цзинъяня и, со словами «Идем, там пельмени!», потянул его за собой в большой зал, где собрались все, кто жил в поместье.
Голоса стихли, простым людям сразу стало как-то неловко в присутствии императорского сына, но Фэй Лю упорно тащил Цзинъяня за рукав к столу, усаживая рядом с Мэй Чансу. Сам он утащил один из коробов с угощением, отрыл и стал вытаскивать от туда печенье и цукаты.
Цзинъяню не хотелось портить хорошим людям праздник тяжестью церемоний, ведь простые слуги не имели права сидеть за одним столом с принцем крови. Но тут принесли большое блюдо с цзяоцзы. Все замерли, посмотрев на хозяина дома, мол, пусть господин Су решает, кому где сидеть и что есть этим вечером. Мэй Чансу же снова, как-то непривычно живо улыбнулся и потянулся палочками к блюду, взял один из пельменей, положил в тарелку и протянул ее Цзинъяню:
- С новым годом, ваше высочество. Известно, что в Великой Лян мало кто может сравниться с кулинарным искусством вашей матушки, но смею вас заверить, что таких вкусных цзяоцзы вы не пробовали никогда.
Цзинъянь улыбнулся в ответ:
- Благодарю вас. И прошу, не надо церемоний. Мне часто приходилось отмечать новый год не дома, в приграничном гарнизоне все собираются за одним столом, не делая особых различий в положении, ведь тот, кто бережет твою жизнь, становится твоим братом. Я скучаю по своим солдатам и ветренным северным степям. Давайте сегодня будем просто праздновать.
Господин Су чуть кивнул, как бы подтверждая его слова и разрешая. Люди снова радостно загалдели, потянулись за цзяоцзы, соусами, курицей, кусочками жареного тофу. Подали чай и вино. Все нахваливали и правда великолепные пельмени, поздравляли друг друга с праздниками, чистили и ели ароматные, сладкие мандарины. Лекарь позволил господину Су выпить немного вина, и тот, будто слегка захмелев, сел свободней, на щеках выступил легкий румянец. Цзинъянь старался не особо привлекать к себе внимание, чтобы не смущать домочадцев Мэй Чансу лишний раз. Он просто впитывал тепло настоящего, искреннего праздника среди людей, которые собрались вместе не только потому, что так положено Министерством ритуалов.
Оживший от вина и вкусной еды Мэй Чансу совсем не походил на того расчетливого господина Су, о котором говорила вся столица. Он улыбался историям, что рассказывали о своих семьях слуги, дарил и принимал небольшие подарки. Перепробовал все, стоявшие на столе угощения. Забрал из-под носа Фэй Лю последний цзяоцзы, а когда тот, нахмурившись, обиженно отсел в сторону, вручил ему связку из ста медных монет и короб со сладостями.
Когда Фэй Лю, расправился со всеми подаренными ему лакомствами и убежал на улицу запускать фейерверки, утянув за собой почти всех, кто был за столом, Цзинъянь вспомнил, что не отдал господину Су свой подарок. Он, с поклоном, подал ему небольшую коробочку с исинской чайной парой:
- Я знаю, что обычно вы отсылали подарки, которые дарил вам мой старший брат, но, возможно, примете этот. Я привез эту чайную пару из своей последней поездки в Исин, мастер сказал, что она сделана из лучшей цзыша…
Мэй Чансу открыл коробку, взял одну из чашек, стал крутить ее в руках, задумавшись о чем-то своем, поглаживая тонкими пальцами ее чуть шершавый керамический бок. Замер, рассматривая клеймо с именем мастера и названием деревни, потом тихо, так, что Цзинъянь еле смог разобрать, произнес:
- Так пиала хороша, что поет твоя душа…
Цзинъянь отставил в сторону свою чашку, и, не глядя на Мэй Чансу, будто в продолжение темы, сказал:
- Эти чашки от одного из лучших мастеров, за последние 15 лет он все-таки научился делать великолепную посуду.
- Ровную? – снова проведя пальцем по клейму, спросил господин Су
- И прочную, видите, в этот раз в дороге все осталось целым.
Господин Су резко отодвинул чашку и спрятал руки в рукава халата. На улице как-то особенно громко затрещали хлопушки.
Цзинъянь, чуть хмурясь, всматривался в лицо господина Су, пытаясь уловить хоть какое-то сходство между двумя абсолютно непохожими людьми. И не находил. Только детали, внезапно появляющиеся из ниоткуда отголоски прошлого, мелочи, о которых не мог знать случайный человек. Господин Су теребит пальцами край рукава, когда волнуется... Почему-то не ест орехи.... Тепло относится к Тиншэну, никому не известному сироте, родившемуся во Внутреннем дворце... И теперь эта дурацкая песенка, которую пела уличная торговка в забытой Небом исинской деревеньке почти пятнадцать лет назад… Все это, будто детали головоломки, которые упорно не хотели собираться в единое целое. Может, он и правда глуп, буйвол как есть, который не видит чего-то очень важного, что прямо перед ним. Или это просто очередная попытка вернуть то, что давно мертво.
- Вы бывали в Исине, господин Су?
- Да, пока здоровье позволяло, я много путешествовал по стране.
- Любите народную поэзию и хорошую керамику?
Это мало походило на застольную дружескую беседу. Цзинъянь стал похож охотничью собаку, взявшую след. А господин Су надел привычную маску вежливости и церемониала.
- Каюсь, ваше высочество, мои вкусы не столь возвышены, как у столичных придворных.
- Хм… кажется, в юности мы с вами путешествовали в одних и тех же местах, может, даже встречались?
- Не думаю. Я не военный человек, и редко бывал там, где стояли императорские гарнизоны. Меня больше притягивали книги и древние свитки.
Цзинъянь чувствовал, что разговор снова зашел в тупик и о чем бы он теперь не спросил, господин Су найдет ответ или объяснение, будто момент был упущен, или время вообще не пришло. Он вздохнул:
- Жаль, что мы не встречались раньше, я бы познакомил вас с моим лучшим другом. И мы могли бы пить чай втроем…
- Чайная пара на то и пара, Ваше Высочество, что предназначена только для двоих. Я был бы лишним. Такому как я не дано сравниться с достойными мужами отечества. Тем более, не думаю, что ваш друг предпочел бы чай хорошему вину.
- Но он бы точно не отказался от хорошей беседы.
- Все может быть, но к чему думать о несбыточном. О, а я еще не преподнес вам свой подарок.
И он протянул Цзинъяню книгу.
Это были рассказы о военных подвигах героев древности. В детстве такой же сборник они с Сяо Шу зачитали до дыр, запоминая наизусть целые отрывки. Книга осталась где-то в поместье Линь, а потом и вовсе пропала. Цзинъянь все думал купить такую же, чтобы ее мог прочитать Тиншэн, но она все не попадалась. Он открыл первую попавшуюся страницу, на истории о том, как Гуань Юй прошел пять застав и убил шесть военачальников и, не глядя на текст, произнес:
- В 200 году Цао Цао пошел в наступление на Лю Бэя и победил его Гуань Юй был тогда в плену, ему пришлось сдаться Цао Цао, который относился к нему с величайшей почтительностью и очень уважал…
- Кажется, я выбрал для вас книгу, которую вы знаете наизусть, прошу простить меня, следовало бы догадаться, что вы ее читали…
- Вы выбрали книгу, которую я очень люблю и об утрате которой сожалею.
- Что ж, тогда я рад, что мой подарок вам пригодится.
Цзинъянь нахмурился и плотно сжал губы. Хотелось взять господина Су за плечи и трясти до тех пор, пока он не объяснит все эти внезапные совпадения и мелочи… но это было вредно для здоровья господина советника и невежливо со стороны принца крови. Хотелось задать еще сотню правильных вопросов, но в голову, как на зло, ничего не приходило.
С улицы вбежал запыхавшийся, счастливый Фэй Лю. За ним зашел командующий Мэн, который тоже наконец-то вырвался из дворца, чтобы поздравить друзей с праздниками. Они выпили вина, обменялись поздравлениями и подарками, обсудили новогодний придворный ужин и то, как в этом году Небесный отец распределял дары. Цзинъянь слушал, кивал, добавлял что-то от себя, но все еще переживал легкую грусть от ощущения упущенного момента. Будто он должен был что-то понять или спросить, но не сделал этого.
Фейерверки стихли, праздник закончился и пора было возвращаться к себе. Перед тем, как Цзинъянь шагнул в подземный ход, господин Су задержал его, протягивая сосуд с гибискусовым вином.
- Вот, возьмите и сохраните его. Новый год… это всегда новое начало. Но кто знает, что случится дальше. Возможно, через год вам будет с кем его выпить из ваших любимых пиал, или придется зажигать еще один фонарь для потерянной души.
@темы: слэш, фик, Сяо Цзинъянь, Мэй Чансу, Список Архива Ланъя-1
-
-
19.12.2019 в 08:12-
-
19.12.2019 в 09:08-
-
19.12.2019 в 10:44-
-
19.12.2019 в 12:52Автор, вы просто молодец
-
-
19.12.2019 в 15:31Спасибо
-
-
19.12.2019 в 17:48-
-
19.12.2019 в 20:40-
-
19.12.2019 в 21:05-
-
20.12.2019 в 20:42-
-
20.12.2019 в 21:10пока ещеконечно, но уже рад любимому пейрингу прямо с шапки)) и дальше тоже очень хорошо хоть и грустно, очень понимаю Цзинъяня, принцем вообще быть невесело.Ох ... аж до слез это все, как он, бедолага, сейчас проводит праздники, ох
И огромное спасибо автору, что подарил ему эту радость, встретить НГ почти в семье. Я хочу, чтоб это была пропущенная сцена, а то вечно Цзин все эти два года побоку в каноне(( Фэй Лю просто чудесен!
А дальше я опять в слезы ... это прекрасно, но так печально
и думаю если бы такие сцены были в каноне еще, МЧС бы уже не выкрутился))
брехло нищасноеили спросить
вот нифига бы это не помогло((
Ах, автор, хоть и грустно это все, но как же красиво! спасибо
он догадался и не хочет догадываться одновременно
Цзин запрещает себе догадываться
боится ответа с мыслью, а что если все же нет((
Так это канон, все верно.
-
-
21.12.2019 в 06:00Спасибо.
-
-
21.12.2019 в 15:01Он догадался)) но запретил себе верить. Мысли ж в кино нам не показывали.